Даже лапы есть у подземного чудища, и оно шагает вместе с проходчиками: что ни шаг — то на метр вглубь.
Тот, кто работает под землёй, привык бережно относиться к тюбингоукладчику, потому что он ему и надёжная защита и первый помощник.
Михаил Григорьевич прежде всего оглядел внимательно свой тюбингоукладчик. Подвигал все рычаги, кнопки, штурвалы. Да, здесь всё в порядке: зверь и топает, и рукой махает, и глазами мигает. Не стыдно передавать его другой бригаде.
Ну, работяга, трудись исправно и дальше!
А ещё есть у проходчиков погрузочная машина. Вроде бы и маленькая она, как игрушечная, но сильная. Всё, что проходчики нарубят молотками, она ковшиком аккуратно загребёт и перебросает в вагонетки. Если бы её не было, пришлось бы землю швырять лопатой.
Когда-то, много лет назад, молодым парнишкой Тихонович именно с этого и начинал свою шахтную науку. На собственных плечах испытал, каково грузить лопатой. Вот почему он теперь так уважает погрузочную машину, следит за ней, как конюх за любимым конём.
Аккуратно включил он машину. Проехался вперёд, проехался назад. Опустил ковш вниз, набрал полный земли и перевернул в вагонетку.
Ну, кажется, с этим тоже всё в порядке.
Теперь надо ещё проверить лоб забоя — ту самую земляную стену в конце тоннеля, которую как раз сейчас роют. (У проходчиков много специальных названий, понятных только им.)
В забое тоже свой порядок, свои правила. Нельзя, например, начинать долбить лоб снизу. Обязательно надо сверху — иначе комья полетят на голову. Проходчики забираются на верхотуру и врубаются отбойными молотками в землю у свода. (Вот опять новое слово. Мы привыкли в помещении называть то, что над головой, потолком, а под ногами — полом. В тоннеле же говорят: свод, лоток.)
Дед погладил шершавой рукой холодный, отливающий воронёной синевой земляной лоб. Землица, матушка-земля! Он привык к её сырому чистому запаху, приноровился к неуютной тесноте забоя. Нравилось ему строить метро.
И всегда Деду было немного грустно покидать тот тоннель, который он проходил. А сегодня особенно. Потому что жаркая выдалась тут работа, хотя весь тоннель до болтика промёрз.
Шёл Дед и любовался на дело рук своих товарищей. Вырыли они тоннель кругленький, ровный. Внутри он похож на огромную вогнутую вафлю. Только каждая ячейка в этой вафле — тяжёлая четырёхугольная скорлупа из чугуна или железобетона. Это и есть тюбинг.
Как только проходчики углубятся на один метр в землю, они тут же начинают ставить тюбинги. Крепят первый со вторым, третьим… Пока все тюбинги не сомкнутся в кольцо.
Кольцо за кольцом… Далеко уж протянулся новый тоннель.
То и дело попадались Деду низенькие жёлтые электровозы. Тащили они к забою пустые вагонетки, а обратно возвращались нагруженными породой. Чем больше вывозят из тоннеля полных вагонеток, тем быстрее строится метро.
Знакомый машинист притормозил возле Михаила Григорьевича:
— Садись, Дед, подвезу!
— Не положено вдвоём на электровозе.
— Ну тогда топай.
А Деду и приятно топать. Хозяйским взглядом осматривает Михаил Григорьевич всё вокруг — ничего не забыл? Кажется, ничего. Вот только сменщиков своих, кому он передаёт каждый день забой, осталось предупредить, что перевели Дедову бригаду на другой участок. У сменщиков бригадир — Дедов земляк. Тоже белорус. И фамилии у них схожие: у Деда — Тихоно́вич, а у того — Татарино́вич.
Земляка зовут Костей. Хоть и молодой он, а толковый бригадир! Крепко знает своё дело. Сегодня как раз ему орден должны вручать. Вот Михаил Григорьевич будет поздравлять и предупредит. Значит, и возвращаться сюда, в тоннель, больше не придётся.
Потом люди будут спускаться на станцию метро по эскалатору. А сейчас сюда вход только по колодцу — стволу шахты. Ползает по нему неказистая клеть подъёмника. Она и вправду похожа на железную клетку и не такая удобная, как лифт в доме. В ней возят и вагонетки и людей.
Но проходчики к ней привыкли.
Тихоновича провожал весёлый парень Серёга.
— Пожалуйте в карету! Эх, прокачу в последний раз — с ветерком!
— Да, — сказал Михаил Григорьевич. Умел он говорить жёстко, чётко, не оставляя никаких сомнений.
— В другой раз уж эскалатором поедешь.
— Да, — подтвердил Дед. Снял оранжевую каску и помахал на прощанье.
Парень Серёга звонко ударил четыре раза в гонг: так он подавал сигнал наверх, что, мол, человек в клети поднимается, а не какой-нибудь груз. Сверху ответили также четыре раза. Что означало: «Вас поняли, принимаем человека в подъёмнике…» Вот и все события, которые случились в шахте накануне.