Потом, когда она начинает остывать, тело покрывается гусиной кожей. Нос синеет, щёки белеют. И зубы почему-то не хотят послушно сжиматься, а лязгают невпопад друг о дружку.
— В лесу в такой мороз только приятно, — прохрипел Сметанин, — а ту-ут не-уют-ютно.
— В зимнем лесу — совсем другое дело, — поддержал его Колесник. — Там воздух холодный. А тут, как говорится, в ледяной мешок попали.
И никак было им не уберечься, чтобы не прикасаться к обжигающим холодом стенкам: то плечом навалишься, то спиной обопрёшься, то коленом надавишь.
— Да ещё от прозябших железячек морозно, — мрачно добавил Прудников.
Вот их сколько вокруг! Без рукавиц теперь не притронешься ни к тюбингоукладчику, ни к погрузочной машине, ни к молотку. Голые пальцы мгновенно прилипают к металлу. А когда их отдираешь, долго остаётся жжение на коже.
Приносили градусники в забой. Мерили. Вроде бы получалось не так много минусовых градусов — не в Арктике. Да хоть мороз невелик, а стоять не велит.
Но всё тянуло проходчиков устраивать перекур. Озябший человек быстро устаёт. Сонливость его одолевает.
Не нравилось всё это Деду. Терпел он, терпел, да не выдержал. Собрал молча свой молоток и, не дождавшись окончания смены, ушёл из забоя. Куда — не сказал.
Чтобы такой бригадир, как Тихонович, раньше времени покинул шахту и оставил своих ребят, для этого его нужно сильно рассердить.
Никто так и не узнал, где пропадал Дед и что он кому доказывал. Зато на другой день восемь землерубов ожидал в бытовке приятный сюрприз. Проходчикам выдали замечательную тёплую одежду: шерстяные рубашки, ватные брюки, добротные суконные куртки, вязаные шапочки под каску и высокие меховые сапоги.
— Братцы, а обувка-то полярная, — обрадовался Некирка. — Можно и на полюс отправляться.
Ещё через день в тоннель спустили электрические печки и примостили у забоя. Теперь хоть было где обогреться, рукавицы обсушить. Всё легче стало.
Рубить породу приходилось тяжело ещё и потому, что мешали скважины. Ну, те, по которым мороз на глубину спускали. Прямо-таки лес подземный! Как стволы деревьев, стоят чуть ли не на каждом шагу трубы. Продираться сквозь них сложнее, чем в тайге непроходимой.
Когда лесорубы делают просеку, они видят перед собой все деревья, которые надо спилить. А землерубам путь заслоняют непроницаемые пласты земли. Пока остриём молотка не наткнёшься на очередной металлический ствол, не разглядишь, что впереди.
Лишь Дед научился угадывать, где окажется следующая морозильная труба. И предупреждал:
— Костя, приготовься… Ваня, возьми чуть влево…
Действительно, из-за обвалившихся комьев показывалась круглая металлическая труба. И начиналась пренеприятная работа: скубить ствол, как перья с курицы. Никакого терпения не хватало!
— Опять заминка, — ворчал Прудников. — И без того трудно продвигаться. А тут кланяемся каждой скважине.
Но именно он ловчее всех управлялся с трубами. Не боялся, что сто потов с него сойдёт, пока отколупает землю у каждого ствола.
Потом проходчиков ожидало новое препятствие — валуны. Рубил Михаил Журов у самого свода землю. И вдруг из-под пики молотка посыпались искры. Подумал, опять наскочил на ствол скважины. Начал его, как трубу, обкалывать. Не получается.
— Дед, иди погляди, — позвал Михаил.
Бригадир ощупал руками выступ. Говорит:
— Нет, это не колонка. Камень. Давай шире захватывать.
Было это к концу смены, и ребята хотели поскорей управиться. Пришли на помощь Иван Прудников и Василий Колесник. Потом и остальные проходчики подключились. Рубят-рубят, а конца-краю этому камешку не видно.
И никак не вытащить тот валун из мёрзлого грунта! Тогда Сметанин смастерил из стального троса петлю-удавку, ловко накинул на камень. Некирка прицепил её другим концом к погрузочной машине. И, словно больной зуб, выдрали с корнем.
В тоннель выкатилась такая глыба, что три человека, расставив руки, едва могли обхватить. Ну, а сдвинуть её с места все восемь землерубов были не в состоянии.
Сметанин и Некирка опять с помощью удавок и погрузочной машины погрузили камень на платформу. И выкатили.
Через некоторое время такой же случай произошёл у сменщиков.
А через неделю обнаружили третье каменное чудище.
Свезли валуны к стволу шахты. Попробовали вытащить наверх, так они в подъёмник не влезли.
Пригласили взрывников. И те аккуратно взорвали камни.
Потом проходчики жалели.
— Надо было оставить валуны в метро как музейные экспонаты, — сказал Колесник. — И пусть бы пассажиры посмотрели, с какими сюрпризами тут пришлось нам встречаться.