ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР
— Алло, автобаза? Вызывает двести тринадцатая. Примите заказ на машины.
— Кто? Двести тринадцатая? А разве ваша шахта не похоронена?
— Что значит — похоронена, — обиженно произнёс голос в трубке. — Её построили люди. А труд человеческий похоронить нельзя!
— Извините, я не точно выразился. Хотел сказать, что ведь двести тринадцатую шахту три месяца назад затопило плывучей землёй.
— Да, был плывун. Но теперь мы начинаем его вычищать. И нам нужны самосвалы. Много самосвалов. Некогда нам прохлаждаться. Будем строить дальше.
— А не боитесь, что снова поплывёте?
— Нет. Теперь надёжно заморозили грунт.
— Но ведь и раньше морозили…
— Сравнили! Тогда мороз был не больше двадцати градусов. А сейчас морозильная жидкость даёт минус сто девяносто шесть!
— Ого! Откуда такая?
— Жидкий азот в скважины накачиваем…
КАКАЯ НЫНЧЕ ПОД ЗЕМЛЕЙ ПОГОДА
Увидеть плачущего проходчика — такое и вообразить трудно! А в день, когда покидали двести тринадцатую шахту, у многих на глазах были слёзы.
Главный инженер утешал:
— Не стоит вешать носа. Мы ещё вернёмся.
Только в возвращение не верилось…
И разбрелись проходчики по разным стройкам. На двести тринадцатой осталось несколько человек. И те занимались совсем не проходческим делом.
В это время профессора с инженерами собрались на большой совет. Думали, как спасти шахту, как сделать так, чтобы не поплыла земля снова.
И придумали.
Нагнать в тоннели космический холод. Ну конечно, не из космоса его взять. А самим создать — с помощью жидкого азота. Он даёт температуру минус сто девяносто шесть градусов.
Каждый школьник знает, что воздух, которым мы дышим, состоит в основном из кислорода и азота. Из воздуха и получают жидкий азот.
Однако дело это неимоверно сложное и дорогое. И ничего из затеи учёных не вышло бы, если бы не помогла ленинградцам вся страна.
Когда в других городах узнали, что произошло в глубинах ленинградской земли, со всех концов нашей необъятной Родины стали присылать метростроевцам жидкий азот. И потянулись к шахте двести тринадцатой вереницы плоских зелёных автоцистерн.
Лето уже наступило. Прохожие по улицам разгуливают в лёгких костюмах. А мимо мчатся «Антарктиды на колёсах», распускают космический холод.
Если опустить в жидкий азот резиновый мячик, он тут же превратится в стеклянный. Урони его на пол — и он расколется на мелкие кусочки.
И упаси тебя — капнуть хоть немножко космической жидкости на руку — вмиг до кости прожжёт холодом!
Но всё обошлось благополучно: никто не обжёгся. Зато азот безотказно выполнял свою полярную работу — творил прочную ледяную преграду в тоннеле.
Наконец учёные сказали: готово! Теперь не меньше года будет держаться мороз под землёй. За это время можно и откачать воду из шахты, и закончить сооружение тоннелей через подземную реку.
Вновь забеспокоились проходчики — все, кто раньше работал на двести тринадцатой. Оббивают пороги у начальства: верните, мол, назад на шахту. Хотим, мол, завершить свою работу.
Что ж, просьбу всех удовлетворили. Только у Тихоновича произошла осечка — его врач задержал.
У проходчиков есть такое правило: при каждом новом назначении в метро делать медицинскую проверку.
Всем врач пометил: «годен». Одному Михаилу Григорьевичу — предписание в санаторий. На что Тихонович человек дисциплинированный, но тут возмутился:
— Не буду выполнять!
Пришлось врачу заняться разъяснениями:
— Они все — ребята молодые. А вы-то — ветеран. Вот и Дедом вас одного зовут. Там, в затопленной шахте, погода не для больных ревматизмом.
Как ни сопротивлялся Дед, пришлось ехать на курорт.
Тем временем «годные» проходчики разделились на отряды. Одни направились чистить двести тринадцатую, другие — рыть тоннель с противоположной стороны, от площади Мужества.
Бригаде Алексея Малышева досталась непривычная работа — качать воду из колодца шахты.
Опустили они в ствол десять толстых пожарных шлангов и подключили насосы. Семь суток качали. На восьмые насосы отказали.