Утренняя бригада, которую проходчики Скрипникова должны были сменять, ещё не попадалась навстречу. Что-то они там задерживались.
Тем временем у Кости в верхнем тоннеле уже вовсю тарахтели восемь отбойных молотков.
«Тра-та-та-та!» — слышались пулемётные очереди без передыху, и сквозь землю эхо разносило эти звуки.
Прислушался Василь Василич: и снизу тоже стрекочут молотки. Это утренняя смена добирает последние сантиметры нового тоннеля.
— Да идите вы домой наконец! — не выдержал Скрипников. — Завтра своё возьмёте! — И добавил: — Сдавайте забой по правилам и уходите. Где аварийный запас досок? Где самоспасатели? Где бетон?
— Не понадобится он вам! Зря только время на сдачу-пересдачу тратим.
— Кто знает…
Наконец проходчики Скрипникова остались одни. Ещё не все заняли свои места, ещё не приноровились. Только стали прилаживать, пробовать молотки. И вдруг…
В НИЖНЕМ ТОННЕЛЕ, У СКРИПНИКОВА
…Как трахнет глубоко под землёй: по тоннелю прокатился глухой раскат. И сразу раздался крик:
— О-о-ой!
На какой-то миг все оцепенели. А Гена из Соснова в испуге привалился к заиндевелому лбу забоя.
— Что с тобой? — Скрипников первым пришёл в себя и сразу бросился к проходчику.
Сосновский парень очнулся от испуга:
— Да вот пика утопла. Я только прислонил — она и провалилась.
— Куда?
— Кажись, в землю. Куда ж больше.
Не успел он настроить свой отбойный молоток и острым зубцом врубиться в породу, как земля, будто зловещая пасть, проглотила пику. Гена с силой дёрнул инструмент на себя, да чуть не свалился с площадки, на которой примостился. Из маленькой дырки во лбу забоя на него сердито фыркнула струйка тёмной жижи. И сразу затихла.
Но следом откуда-то изнутри послышалось глухое урчание и таинственные отдалённые удары. Дрогнул, задребезжал своими железными «рёбрами» тюбингоукладчик.
— Что это? — испуганно спросил чернявый проходчик Пётр Русу.
Бригадир насторожился:
— Земля голос подаёт. Плохая примета.
Он спрыгнул вниз и предупредил:
— Ничего не трогайте! — А сам бросился к тоннельному телефону.
Неужели земля поплыла? Неужели плывун? Проходчиков предупреждали, что на этом участке метро пересечёт засыпанное русло древней реки. Чтобы она не расплылась, когда будут рыть тоннели, весь грунт заморозили. Да так, что образовалась крепкая подземная скала. Её-то с трудом и долбили отбойными молотками — аж искры сыпались из-под пик. Не может быть, чтобы она не выдержала, треснула…
Через несколько минут в забой спустился начальник шахты. За ним появился инженер-морозильщик.
— Проверяли температуру? — спросил начальник.
— Минус десять, — ответил бригадир. — Не должно течь.
— И морозильные скважины работают нормально, — добавил инженер.
Скрипников подготовил деревянную чурку. Проходчики всадили её в дырку, забили кувалдой. Но водичка потихоньку продолжала сочиться из-под этой пробки.
«Подумаешь, ерунда, — мог бы сказать непонимающий человек. — Эка невидаль, если тоненькая, с палец толщиной, струйка вдруг потекла. Стоит ли так беспокоиться?»
Но проходчики хорошо понимали, во что может обратиться даже маленькая струйка. Под землёй ни один ручеёк не течёт сам по себе. Стоит где-то воде просочиться, и с нею вместе потекут песок, ил, глина. Это и есть плывучая земля, или, попросту, плывун. Несдобровать, если такой поток ворвётся в тоннель!
Скрипников подумал: «Как раз над нами оживлённая магистраль. Если прорвётся плывун, улица может провалиться под землю вместе с домами, асфальтом, трамвайными путями…»
Срочно на шахту приехали начальник и главный инженер строительства, а с ними специалисты и консультанты. В общем, собрался боевой штаб. Советуются. Думают, как поступить.
Наконец проходчикам удалось заделать пробоину. И вода вроде бы перестала течь.
— Ну, видите, всё в порядке, — сказал Пётр Русу.
— Что теперь нам делать? — обратился бригадир к инженерам.
Начальник строительства распорядился:
— Прежде всего предупредите бригаду Тихоновича: пусть будут готовы на всякий случай! А здесь будем бурить скважины. Надо разведать. Рисковать нельзя.