Надев банный халат, предоставленный отелем — его собственная одежда превратилась в лохмотья — он без сил опустился на кровать, перепачканную кровью из…
Он не хотел думать об этом. Лишь дисциплина, которой Люка научил Йода, помогла ему сдержать подступивший к горлу крик.
Люк плотно запахнул халат, стараясь по возможности прикрыть собственное обнаженное тело. К счастью, его обувь оказалась в порядке. По крайней мере, ему не придется ходить по городскому пермакриту босиком.
Люк незаметно покинул отель и оказался на оживленной улице Корусанта. Дым от горящего храма еще не развеялся в ночном воздухе. Люк схватил грязный кусок упаковочного синткартона, валяющийся в переулке, и поспешно нацарапал на нем: «Помогите, нуждаюсь в медике».
Он присел у стены. Табличка в руках по сути не была ложью, он действительно нуждался в медике, но времени не оставалось. Он старался выглядеть как можно более жалким, пряча лицо за капюшоном халата. Ему не хотелось показывать свое лицо…
Время тянулось невыносимо медленно — люди были заняты, никому не было дела до очередного уличного попрошайки — здесь, в мегаполисе, к ним давно привыкли и перестали замечать. Некоторые смотрели с презрением, скорее всего, принимая его за пострадавшую проститутку. Однако спустя несколько мучительных десятков минут монета все-таки упала к ногам Люка. Тридцать пять кредитов… Этого должно быть достаточно. Он, крадучись и оглядываясь, направился в дисконтный магазин.
— Как ты? — прозвучало из-за кассового терминала.
Люк проигнорировал формулу вежливости от продавца — настроения совершенно не было. Он подошел к стойке с уцененной одеждой и выбрал простой черный жакет и такие же брюки. Покупка обошлась ему в тридцать два с половиной кредита. Воспользовавшись примерочной магазина, Люк снова вышел на улицу.
Подняв глаза в небо, он выругался. Над Корусантом занимался рассвет.
До жилого комплекса, где находилась сейчас его мать, можно было добраться без транспорта.
***
Оби-Ван Кеноби был в растерянности. Если такое глупое слово могло быть использовано для описания глубокого, всепоглощающего страха, который поселился в его груди. Огромный, холодный и липкий, словно труп хатта, он душил джедая, не давая вдохнуть. Кеноби не знал, что делать.
— Отправьте меня убить императора. Я не смогу убить Энакина, — слова, слетевшие с губ, показались Кеноби абсурдными. Он не сможет убить Энакина, его лучшего друга. Однако он заранее знал ответ магистра Йоды.
Старый магистр покачал головой.
— Чтобы уничтожить императора, недостаточно силен ты.
— Энакин мне как брат… Я не смогу этого сделать.
— Темной стороной молодой Скайуокер захвачен. Мальчика, которого ты учил, больше нет, поглотил его Дарт Вейдер, — с горечью произнес старший джедай. — Нанести визит новому императору я должен.
***
Ребенок Падме Амидалы — она все еще задавалась вопросом: возможно, дети? — метался в утробе, словно рыба коло в пасти водного монстра сандо. Сенатор осторожно легла на диван, пытаясь выровнять дыхание и расслабиться, чтобы унять боль.
Впервые она почувствовала, что кошмары Энакина могут сбыться.
Храм еще горел. Она прокручивала в голове события прошедшего дня.
Она отчаяно желала, чтобы всего этого не было — не было взбунтовавшегося джедая, не было никакой Империи… Не было Палпатина.
Он отвернулся от Республики, от прав и свобод, которые должен был защищать, будучи Верховным Канцлером. Амидала доверяла Палпатину, пусть не полностью, но он был ее наставником и земляком. Она многому научилась у канцлера. Как и Энакин.
Энакин. Где он сейчас? Что происходило с ним в последние ночи? Он был так бледен, так устало выглядел, она чувствовала, что мужу плохо. Он пугал ее… Был ли он причиной беспокойства малыша?
Она не могла заставить себя поверить в этот кошмар.
Ребенок начал брыкаться еще сильнее, и Падме попыталась его успокоить, прижав ладони к животу, но это не помогло. Она взглянула в широкое окно и увидела спидер, несущийся к посадочной платформе. Амидала торопливо поднялась, оправляя платье.
Люк Скайуокер бросился к сенаторским апартаментам.
Оби-Ван выпрыгнул из спидера.
Падме переводила взгляд с одного на другого, не зная, к кому первому обратиться. Оби-Ван взял инициативу на себя и спросил:
— Вы знаете, где Энакин?
— Я… я не знаю, — солгала она.
Что-то в поведении Оби-Вана напугало ее, будто он знал правду. Она не хотела ничего слышать. Падме повернулась к парню — тому, которого она встретила на концерте — и поинтересовалась:
— Что вы здесь делаете?
Люк, пытаясь выровнять сбившееся от быстрого бега дыхание, ответил:
— Моя фамилия Скайуокер.
Оби-Ван уставился на юношу. Он чувствовал, что незнакомец — форсъюзер, но в то же время был абсолютно уверен, что видит этого мальчишку впервые.
— Говоришь, Скайуокер?
Парень кивнул и запустил руку в растрепанные золотистые волосы.
— Понимаю, что это звучит глупо, но… Я должен помочь вам. И я… нуждаюсь в вашей помощи.
— Почему мы должны тебе помогать? — резко спросила Падме. Из-за этого человека ее ребенок — дети? — беспокоились. Им было больно. — Говоришь, что ты Скайуокер? У Энакина нет живых родственников.
Незнакомец опустил голову.
— Я не могу вернуться туда, откуда я… Мне нужен совет.
— У нас мало времени, — поторопил его Оби-Ван.
Казалось, что юноша вот-вот заплачет.
— Боюсь, времени у нас даже меньше, чем вы думаете, мастер Кеноби.
— Я уверен, что мы никогда не встречались раньше.
Оби-Ван окончательно запутался. Что связывало этого парнишку и Энакина? И откуда незнакомец знал его имя? Он потянулся к Силе и замер…
Образ мальчишки в Силе был идентичен образу нерожденному ребенку сенатора Амидалы. Даже монозиготные близнецы не могли повторить личности в Силе.
Этот мальчик был…
Падме резко подалась к молодому человеку. Он медленно попятился, будто боялся прикоснуться к ней. Их взгляды встретились. За годы обучения политике она научилась отличать правду от лжи.
В наполненных слезами покрасневших глазах она увидела, что этот юноша говорит правду.
На нее смотрели глаза Энакина.
…
Люк судорожно вздохнул, по-прежнему сохраняя дистанцию. Было ясно, что его мать и будущий наставник поняли, кто он, хоть и внутренне отказывались верить.
— Да, я сын Энакина.
Оби-Ван недоуменно покачал головой.
— Я не собираюсь даже пытаться выяснить, откуда у Энакина сын его возраста.
— Он из будущего, болван, — резко оборвала его Падме. — Неудивительно, что ты ничего обо мне не знал. Но что ты здесь делаешь? — последняя фраза была адресована Люку.
Люк честно ответил, что понятия не имеет и вкратце рассказал все, что знал, благоразумно решив не упоминать о об отношениях, связавших его и Энакина в настоящем времени. Закончив, он спросил:
— Можем ли мы что-то изменить?
Оби-Ван опустился на стул и покачал головой. В глазах рыцаря-джедая застыла невыразимая боль.
— Не знаю. Если Сила послала тебя, возможно, она хотела, чтобы ты вмешался… Но я считаю это маловероятным. Любое изменение текущего хода событий повлечет за собой перемены в твоем времени и может уничтожить тебя самого. А это в свою очередь повлечет то, что ты не сможешь вернуться и изменить что-то. Временной парадокс, — Оби-Ван тяжело вздохнул и развел руками. — Похоже, ты здесь лишь в качестве наблюдателя.
Люк кивнул.
— Да, я так и предполагал.
Он не решился рассказать о том, что он уже вмешался.
— Если мы хотим попытаться сделать хоть что-то, то мы должны лететь на Мустафар, — прервала Падме тяжелые размышления двух джедаев.