— Что случилось? — осторожно поинтересовался Люк.
— Если бы я знал. Что-то не так в Силе. Я чувствую.
Разумеется, в Силе было что-то не так. Люк находился не в своем времени, разговаривал с тем, с кем не должен был разговаривать и думал о… том, что неотвратимо тянуло его на грань безумия. Несмотря на то, что теперь он понял, кем был для него Энакин, даже зная правду, он не мог выбросить из головы образы, чувства, воспоминания прошлой ночи. Хоть разум и кричал, что это не правильно, отвратительно, что это… зло, Люк не мог ничего с собой поделать. Хорошо, что ему хотя бы удавалось скрывать свои эмоции.
— Я чувствую то же самое, — тихо откликнулся он.
***
Сидя в небольшой забегаловке за простым обедом, состоящим из сэндвичей, они говорили обо всём: начиная от войны и политики, заканчивая музыкальными пристрастиями. Люк узнал, что Энакин был большим поклонником старомодной группы «Myllisekonde», распавшейся несколько лет назад, которая всегда вызывала восхищение у Люка. Ещё, как выяснилось, Энакин с раннего детства всерьёз увлекался пилотированием и техникой. И Люк обнаружил, что Энакин полон слепого почтения к канцлеру Палпатину — того же самого, которое Люк испытывал к Бену Кеноби, по крайней мере до тех пор, пока не открылась истина.
Другими словами, у них было очень много общего.
Но всё же существовала тема, о которой они избегали говорить: секс. Люк не хотел думать о своих неправильных — или правильных? — действиях. Его ужасал даже не сам факт свершившегося, а собственные эмоции по этому поводу. Оказаться в постели с незнакомцем, не зная даже его имени — да еще и с женатым! — уже вполне достаточно, чтобы волосы встали дыбом. Однако почему-то Люк не испытывал вполне ожидаемого отвращения из-за личности человека, которому с готовностью отдавался этой ночью.
…То, как Энакин улыбался, как двигался… и эти невозможно голубые глаза!..
Вероятно, здесь была изрядная доля внутреннего отрицания того, что Энакин был… тем, кем был. Люк почти хотел иметь возможность отречься от себя, от будущего, стать кем-то другим, кто смог бы изменить судьбу Энакина.
Именно это больше всего огорчало.
Он должен был думать о своих обязательствах перед Альянсом, джедаями, Леей и… своим временем. Жертвы его друзей не должны быть напрасными! Но он тонул, терялся в удивительно тёплых глазах, в глубине которых, казалось, отражалась судьба… Глазах, которые таили в себе целую Вселенную.
Люк не мог быть самим собой, глядя в эти глаза. А Энакин, похоже, и не подозревал, какая буря бушевала в сердце Люка.
Люк осторожно спросил:
— А где сейчас мастер Кеноби? Мой наставник упоминал о нём… Возможно, ему следует знать, что мой учитель умер.
— Вчера он отправился на миссию. Я беспокоюсь о нем. Он сильный, да, но всегда попадает в ситуации, где его мощь в одиночку бессильна.
— Похоже, он весьма отчаянный.
Энакин рассмеялся.
— Да, есть немного. Он прыгает из окон с высоты сотни этажей, без оружия вступает в бой с охотниками за головами, попадает в плен… И очень часто падает — в подземные ямы, на улицы Корусанта. Пожалуй, он не падал лишь в любовь.
При слове «любовь» Люк уставился на свой сэндвич, помолчал и спустя несколько секунд спросил:
— Ты говорил, что не можешь быть женатым…
— Это запрещено Кодексом Джедаев. Эй, парень, тебя обучал настоящий бунтарь, если ты даже не знаешь о содержании Кодекса. Мастер Йода спустил бы шкуру и с тебя, и с твоего учителя!
— Тогда почему же ты женился?
— Потому что люблю её, — Энакин буквально выплюнул слова — жестко, агрессивно. — Послушай, ты пытаешься вытянуть из меня информацию? Ты — шпион, не так ли?
— Шпион? — непонимающе переспросил Люк и тут же взвился: — Разумеется! Шпионы всегда напиваются в хлам, прежде чем вытягивать из кого-то информацию! Если бы я шпионил за тобой, ты бы почувствовал через Силу, разве нет?
Энакин покачал головой, на лице явственно читалось облегчение.
— Прости. Последнее время я веду себя как долбаный параноик. Эти кошмары сводят меня с ума…
— Кошмары?
Энакин застонал и швырнул недоеденный сэндвич на тарелку.
— Никак не могу выбросить их из головы. Они ужасны. Моя жена… она… — он запнулся.
В срывающемся голосе прозвучало нечто, заставившее Люка вскочить со своего места, опуститься на колени перед Энакином и обнять его со всей возможной нежностью. Всё вокруг потеряло для Люка значение. Вглядываясь в покрасневшие от сдерживаемых слёз глаза, он спросил:
— Что произойдёт?
— Она умрёт во время родов, — сдавлено прошептал Энакин.
Люк почувствовал на своих щеках теплую влагу и понял, что беззвучно плачет.
— Будущее всегда в движении. То, что ты видишь, не обязательно свершится. У Силы множество путей между пунктами, между людьми, между прошлым и будущим.
Энакин слабо улыбнулся в ответ:
— Звучит весьма поэтично.
— Я говорю то, что знаю.
Энакин потянулся к губам Люка.
Люк не смог устоять.
***
В просторном кабинете на верхних этажах здания Сената Верховный Канцлер Палпатин удовлетворённо улыбнулся. Теперь в его игре появился еще один игрок — новый способ добраться до Энакина Скайуокера.
========== …стала желанием мести, ==========
Поцелуй был ошеломляющим: тепло, сладкая мягкость рта… Казалось, в этом слиянии губ таилось нечто гораздо большее, нежели простой порыв, и Люк жадно впитывал его, чувствуя, как невыносимое отчаяние поселяется в душе. Он находился рядом с тем, кто желал его, кто хотел его тепла и кто мог дать тепло в ответ.
Всё, что раньше волновало Люка — Альянс, джедаи, Лея — отступило и поблекло. Теперь для него имело значение только происходящее здесь и сейчас.
Но Энакин разорвал поцелуй и яростно прошептал:
— Я не могу. Я женат!
Пытаясь выровнять сбившееся дыхание, Люк кивнул, хотя всей душой желал, чтобы прикосновения ласкающих губ длились вечно. С трудом поднявшись на ноги, он огляделся вокруг. Слава Силе, никто не таращился на них. Привлекать лишнее внимание отнюдь не входило в планы ни Люка, ни, тем более, Энакина.
Люк, нервно и натянуто хихикнув, вернулся на свой стул.
— Прости. Я просто хотел помочь.
— Я знаю, — Энакин посмотрел ему в глаза, и Люк только сейчас обратил внимание, что этот парень вряд ли старше его самого. В глубине все еще наполненных слезами глаз плескался океан растерянности. — Но почему я чувствую… Хотя, нет, не важно.
— Что? Скажи мне.
Энакин горько усмехнулся.
— Может быть, это звучит смешно, но мне постоянно кажется, будто я знаю тебя целую вечность. Когда я впервые встретил свою жену, было очень похожее чувство… Я уже тогда знал, что женюсь на ней. Я предвидел, даже будучи необученным… — Энакин с сожалением качнул головой. — Это очень странно. Я всегда мог видеть, предполагать, как человек войдет в мою жизнь, но ты… Ты — загадка. Я вижу лишь яркий синий свет. Я ощущаю лишь твои страдания, — он потянулся через стол и взял Люка за руку. — Боюсь, что мы причиним друг другу много боли…
Люк моргнул, сглатывая подступивший к горлу комок.
— Я… чувствую нечто похожее, — он положил свободную ладонь на руку Энакина и полувопросительно произнес: — Мы не должны видеть друг друга.
— Я знаю. Но я не хочу тебя терять, — Энакин осторожно провел ладонью по механической руке Люка, задержался, точно прочерчивая кончиками пальцев линию, по которой прошло лезвие светового меча Вейдера, и спросил: — Кто это сделал?
Люк лихорадочно пытался придумать правдоподобный ответ.
— Я поступил необдуманно, — выдавил он. — Я вступил в бой с врагом, не будучи к этому готов.