Похоже, какао сегодня странно на него подействовало: в голове сгущался туман.
«Да, но какао тут не при чем», — прошептало что-то темное внутри, и Люк вздрогнул.
— Тебе не нужно было столько всего покупать, — сказал он вслух, наблюдая, как Энакин наполняет мини-холодильник продуктами.
— Я решил купить тебе достаточно еды. Ты не сказал, как долго планируешь здесь пробыть.
— Тебе не стоило делать это для меня.
— Не беспокойся. Джедаям разрешено тратить приличное количество кредиток на необходимые нужды — питание, жилье, медицинскую помощь.
— Это должно стоить Храму миллиарды кредиток!
— Есть правила, ограничивающие понятие «необходимое». Запрещен алкоголь, спайс… Большая часть фастфуда тоже под запретом.
— Большая часть?
Энакин усмехнулся и вытащил гигантский шоколадный батончик.
— Спасибо Силе, которая разрешает джедаям шоколад, а заодно и Гранд-Мастеру Йоде.
Люк сглотнул и уставился на батончик, весящий, похоже, как минимум килограмм. Невероятный кусок шоколада! Его рот наполнился слюной, а Энакин улыбнулся.
— Так что я не недооцениваю тебя, — развернув батончик, Энакин откусил кусок. — Ты хочешь шоколад? Я хочу ответы.
Люк сделал над собой усилие, чтобы понять, что именно говорит собеседник.
— Ответы?
— Да. Мне не нравится, что я не знаю, кто ты. Мне необходимо понять, почему я так чувствую себя с тобой.
— А как ты себя чувствуешь?
Прямой вопрос Люка застал Энакина врасплох. Он поднял руку и потер висок, словно пытаясь избавиться от головной боли.
— Я чувствую, что запутался. Что-то есть… связь… — он тряхнул головой, — но не романтическая. Другая. Я чувствую что-то, что никогда не чувствовал раньше. Это волнует меня… и пугает.
Люк кивнул, радуясь, что Энакин чувствовал всё правильно, хоть и не мог выразить словами свои эмоции. Энакин помолчал и продолжил:
— В этом нет романтики, но есть глубокая связь. Такой связи я не испытывал ни с кем, — Энакин сел рядом с Люком. — И мне кажется, будто я предал Падме.
— Свою жену? — теперь Люк узнал, как её зовут.
— Да. Будто я предал её, но всё же… нет. Она сочла бы это предательством, но… Если бы я просто знал, кто ты! Скажи, кто ты?
Люк с сожалением покачал головой.
— Я сам не уверен, — сделав последний глоток какао, он сжал кружку ладонями. — Рядом с тобой я не могу быть тем, кем считал себя… Ты прав, это не влюбленность… — кружка в руках внезапно раскололась: он стиснул её слишком сильно.
«Я не тот, за кого ты меня принимаешь, — добавил Люк мысленно. — Но я не могу заставить себя произнести и признать, кто я на самом деле».
Он попытался собрать осколки кружки, но они запутались в складках полотенец, в которые Люк был закутан. Он резко и нервно отбросил их в сторону и встал с дивана. Ему было холодно, однако полотенца были усыпаны кусочками керамики. Видимо, он бессознательно использовал Силу на этой проклятой кружке.
Несмотря на то, что в номере было тепло, Люка била дрожь. Он повернулся к Энакину спиной.
— Ты беспокоишься обо мне?
Удивление Энакина вспыхнуло в Силе, он порывисто вскочил и подошел к Люку.
— Да, я сразу почувствовал в Силе связь…
— Я не о связи сейчас. Я просто должен знать: ты меня любишь? — сердце Люка ухнуло в пропасть, отдаваясь ноющей болью, пульс стучал в висках, он замер в ожидании.
А потом он почувствовал тепло сильных рук, окруживших его защищающими нежными объятьями.
— А что это могло быть еще? Я не тот, кто может просто клюнуть на красивое лицо. Ты — твоя душа, твоя Сила — все это притягивает меня, просит меня защищать тебя и заботиться о тебе.
Люк знал, что Энакин говорит правду. Энакин Скайуокер никогда не делал что-то наполовину.
Люк беспомощно опустил голову и прошептал:
— Мы не можем быть вместе. Это погубит нас.
— Моя жена говорила то же самое.
Мать Люка. Он вырвался из рук Энакина и отступил на шаг, глядя с вызовом.
— Не встанут ли наши отношения между тобой и твоей женой, если будут продолжаться? Я не позволю тебе так поступить с ней. Я хочу этого, — лишь сказав, Люк понял, что именно произнес, — но я не смогу причинить ей боль…
Энакин отшатнулся, явно до глубины души уязвленный словами Люка.
— Да, ты прав. Я должен думать о своем ребенке.
«Беда в том, как именно ты думаешь», - мрачно усмехнулся Люк, но вслух произнести не решился. Вместо этого он опустил глаза и сказал:
— У тебя прекрасная жена.
— Что? — Энакин схватил его за руку. — Что ты имеешь в виду?
— Я познакомился с ней сегодня. Я почувствовал, что дитя, — Люк чуть было не сказал «дети», — твоё.
— Где ты с ней познакомился?
— На концерте «Pynque Phloide» в «Месте встречи».
Энакин тихо рассмеялся.
— Даже беременная, она все равно пошла на их концерт. Ребенок вырастет фанатом «Pynque Phloide».
Люк невольно улыбнулся. Энакин вздохнул и спросил:
— Она что-нибудь сказала?
— Не так много. Я пожелал ей удачных родов и прогнал торговца палками смерти. Представляешь, он предложил приличной беременной даме эту гадость? Этот парень явно нарывался. Полагаю, я спас его как минимум от разбитого носа!
На этот раз Энакин расхохотался от души, и Люк присоединился к нему. Их глаза встретились — искрящиеся взгляды полные синего пламени…
У Люка не оказалось сил сопротивляться, когда Энакин настойчиво притянул его к себе. Причиной слабости было не возбуждение, а одиночество. И хотя он и не мог открыться Энакину полностью, вряд ли во всей галактике существовало место, где его могли понять лучше.
Энакин запустил пальцы живой руки в волосы Люка, перебирая и поглаживая пряди, и Люк тихо вздохнул. Касания теплой ладони успокаивали, согревали, утешали, в мощных и нежных объятьях было хорошо и уютно.
— Как странно, — задумчиво произнес Энакин, — мне кажется, будто ты заставляешь меня любить её ещё сильнее. — Энакин сжал подбородок Люка кончиками пальцев протеза и приподнял вверх, заглядывая в лицо. Пристальный взгляд синих глаз прожигал насквозь. Энакин словно изучал каждый миллиметр его лица и пытался рассмотреть нечто скрытое. — Нечто в тебе заставляет меня любить её сильнее, — задумчиво повторил старший Скайуокер и медленно наклонился и нежно коснулся губ Люка своими, словно пробуя на вкус. От легкого несмелого касания пол пошатнулся под ногами Люка, его накрыло восхитительное ощущение собственной необходимости и желанности, пусть даже Энакин и не понимал, откуда взялось это чувство.
Люк ответил на поцелуй — таким же мягким и несмелым нажатием губ, чистым, бесконечно более близким, чем мог бы быть глубокий страстный поцелуй. Между ними осязаемым потоком струилась любовь — честная и кристально чистая. В ней не было Тьмы.
Колени Люка подогнулись, и он бы упал, если бы Энакин не подхватил его, обнимая за талию. Они оба замерли затаив дыхание, прижимаясь друг к другу, наслаждаясь ощущением любви, взаимной, бесконечной и глубокой.
Люк не мог разорвать объятья — ему казалось, что он просто упадет, оставшись без поддержки старшего Скайуокера. Тот тоже не отпускал, не отстранялся… Люк почувствовал, что Энакин боится. Боится довериться, расслабиться… боится любить. Этот страх, материальный, сильный, мощный заставил сердце Люка сжаться от боли.
— Тише, — успокаивающе прошептал он. — Я хочу помочь тебе. Я хочу избавить тебя от кошмаров.
Лицо Энакина исказилось множеством противоречивых эмоций. Люк видел страх, стыд, тщетные попытки показать смелость… И за всем этим — глубже самых первобытных желаний — потребность в сострадании, в душевном тепле… В любви.
Люк притянул Энакина к себе, обхватил ладонями его лицо, прижался губами к бледной щеке.