Самый ужасный рассказ
Джон У. Джейкс
Комната была очень простая — четыре стены, пол, потолок. Но для Томпсона она стала неожиданной новостью, потому что он никогда раньше ее не видел. Он стоял расслабившись и осматривался. В середине комнаты — письменный стол. Серого цвета, но из какого материала сделан, Томпсон не смог определить. За столом сидел ветхий старик с подстриженной бородой. Перед ним мерцала свеча в медном подсвечнике.
— Прошу прощения? — сказал Томпсон.
Старик смотрел на него. Он долго смотрел на него. На самом деле Томпсон не мог припомнить, когда старик начал смотреть на него.
— Я так понял, вам нравятся страшные рассказы, — сказал старик. — Поэтому вы здесь. Всем на свете нравится хороший страшный рассказ хотя бы раз в жизни.
— Да, — сказал Томпсон, чувствуя смутное облегчение, — полагаю, я здесь именно поэтому.
— Ну ладно, — сказал старик и потянулся в стол. Куда точно, Томпсон не мог сказать. Просто куда-то вне поля зрения. Никакие ящики он не сдвинул, но его рука появилась, а в ней была белая карточка. Потом снова пропала. На этот раз она вернулась, держа чернильную ручку с металлическим пером. В пламени свечи чернила внутри поблескивали полуночно-синим.
— Имя? — сказал старик.
— Джеймс Томпсон.
— Родился?
Томпсон подумал минуту.
— Третьего марта девятьсот второго. Это все так необходимо?
Старик, казалось, раздражился.
— Конечно! У нас должны быть все данные, дабы вы могли стать постоянным членом.
— Постоянным членом чего? — спросил Томпсон. Он заметил, что чернила в вечном пере, видимо, не убывали.
— «Клуба ужасных книг», разумеется, — откликнулся старик. Он царапал на карточке, вписывая информацию, которую получил от Томпсона. Затем спрятал и карточку, и ручку куда-то в стол. Его руки появились вновь пустыми.
— Вот все и улажено, — сказал он улыбаясь. — Вы приняты.
— Вот как? — сказал Томпсон вслух. Ему стало интересно, было ли членство в этом клубе эксклюзивным.
Свеча продолжала гореть, но осталась того же размера.
— Э-э… какого рода у вас книги? Я имею в виду, не могли бы вы мне хотя бы назвать какие-нибудь книги, чтобы я получил представление? «Дракула», «Франкенштейн», «Поворот винта» и тому подобное?
Старик снова засмеялся, на этот раз так, будто объяснял чрезвычайно глупенькому малышу.
— О нет, мистер Томпсон. Мы имеем дело с настоящим, жестким, неподдельным ужасом. Мы никогда не используем второсортный продукт.
Рука снова опустилась внутрь. Томпсон задумался: может, это он нарочно, игра такая?
Вернулась.
Положила книгу на стол.
Тонкую книгу, примерно с квадратный фут, в белесоватой обложке.
Когда старик клал ее на стол, его пальцы скрипнули по обложке.
— Человеческая кожа, — одобрительно сказал старик. — Очень хороший переплёт.
— Э… да, — сказал Томпсон. Он взглянул на обложку. Квадратными буквами на обложке было написано: «Самая ужасающая повесть в мире». Меньшие буквы в правом нижнем углу гласили: «Джеймс Томпсон, 3 января 1953 года».
— Это что, это же сегодня? — удивился Томпсон.
Старик успокаивающе махнул.
— Формальность. Мы всегда записываем на книгах, когда новый член вступил в клуб. Для вящей ясности.
— О, — сказал Томпсон. — И мне… просто начинать читать?
Старик покачал головой и встал, взял книгу в одну руку, свечу — в другую.
— Я проведу вас в один из наших читальных залов. Мы предоставляем к услугам членов специальные кабинеты для чтения.
Томпсон не ответил. Он последовал за стариком. Они прошли через отверстие в стене, которого до того он не замечал — оно было в темном углу, трудно было разглядеть.
Они шли по длинному залу с закрытыми дверями по обеим сторонам. Свеча заставляла тени и отблески двигаться по стенам.
— Что за крики? — спросил немного озадаченный Томпсон. — Кажется, они из-за этих дверей.
— Совершенно верно, — объяснил старик через плечо. — Понимаете, это «Клуб ужасных книг». Все наши члены проявляют активный интерес к тому, что они читают. Они участвуют. Они проникаются. Они ужасаются. Понимаете, это действительно ужасающая книга.
— Неужели? — Томпсон почувствовал легкий озноб от предвкушения, пробежавший по спине. В эту минуту он почувствовал себя отчасти мазохистом. Его осенила новая мысль. — Это та самая книга, которую вы несете?
— Да, — ответил старик. — Нами было сделано много изданий. Это САМАЯ ужасающая повесть в мире, как вы понимаете. Самая ужасающая из всех когда-либо придуманных. Вот почему все наши члены читают ее.
Зал, казалось, тянулся бесконечно. Миновали двери. Крики затихли, им на смену пришли новые крики.
— До которого часа вы открыты? — спросил Томпсон.
— Я здесь все время, — сказал старик. — Члены приходят постоянно. Обычно остаются надолго. Перед книгой невозможно устоять. Она непреодолима.
— Должно быть, — отозвался Томпсон.
Наконец они подошли к двери. Старик остановился. Вроде бы он потянул за дверь, и она открылась, хотя на ней не было ручки. Он жестом пригласил Томпсона внутрь.
В читальном кабинете был один стул и один стол. Незажженная свеча стояла на столе. Старик затеплил ее от своей свечи.
— Строго, — сказал он, показывая комнату, — но функционально. Все, что вам действительно нужно, чтобы насладиться отменной страшной историей.
— Что ж, спасибо, — пробормотал Томпсон.
Старик положил книгу на стол.
— Здесь… э… принята плата или чаевые? — неловко спросил Томпсон.
— Нет-нет. Об этом заботятся Основатели.
— Хм, Основатели. Они все еще живы, да?
— О, вне всяких сомнений.
— Должно быть, любят страшилки, раз устроили подобное место.
— Да, — заверил его старик. — Ну, надеюсь, вам понравится книга.
Он вышел и закрыл дверь. Томпсон сказал: «Ну, что ж», увидел, что его никто не слышит, сконфуженно рассмеялся и сел на стул. Он взял книгу, снова ощутив ознобные мурашки по позвоночнику, открыл книгу и начал читать.
Это была очень короткая повесть.
Он закончил ее читать почти сразу же.
И, безусловно, она была ужасна. Почти что чрезмерно ужасна.
Он сильно побледнел, закрыл книгу и поднялся.
Подошел к двери. Попытался ее открыть.
Дверь не открывалась.
— Старик, — крикнул он. — Старик, старик!
Он упорно кричал, звал и не мог не думать о других воплях, доносившихся в зал. Он ждал, что старик придет, и он пришел.
Голос старика прозвучал за дверью:
— Да?
— Мне не нравится эта книга, — сказал Томпсон.
Старик ничего не ответил.
— И дверь заперта. А я хочу уйти.
— Вы не можете.
— Что значит — не могу? Что здесь вообще такое? — Его тон был угрожающим, агрессивным. И слабым.
— Теперь вы член клуба.
Это было абсолютно бесповоротно.
Томпсон понял, что старик ушел. Он еще покричал: «Старик, старик». Ответа не было.
Он вернулся к столу. Ощутил, как ему свело живот.
Открыл книгу и снова прочитал рассказ.
Не мог не прочитать.
Он был словно заворожен им.
Он узрел в рассказе подлинный ужас.
Когда он перечитал его в пятый раз, он завопил. Все прочие кричали, почему ему нельзя? В конце концов, у него было нужный настрой — внутри все заледенело.
Свеча продолжала гореть, но осталась той же высоты.
Его глаза остекленели в безумии, когда полный смысл того, что он только что прочел, дошел до его разума. А потом он закричал — и кричал…
Он чередовал крики и чтение. И каждый раз, когда он читал книгу, она становилась все ужаснее. Бесконечность ужасающего была слишком обширна, чтобы осмыслить ее.
Ему не требовалась ни еда, ни вода, ни сон, настолько ужасающим был этот рассказ.
Томпсон опять перестал кричать и открыл книгу, наверное, в тысячный раз. Он предвидел, что будет, предощущал крик, который это вызовет.
Свеча продолжала гореть.
Томпсон читал рассказ из книги в человеческой коже с его именем. Он прочитал его в один миг. Это был очень короткий рассказ:
«Ты мертв».
©John W. Jakes, 1952.
©Перевод: Т.Модестова, 12.04.2022.