Дорогая рессорная карета остановилась точно напротив сердито хмурившего брови Сиэля, который уже видел знакомый силуэт мужчины, управляющего четверкой черных лошадей.
«Ну что ж, — подумал маленький потомок знатного рода Фантомхайв, сверля взглядом темную фигуру на козлах. — Если ты хочешь, поиграть, Себастьян, я принимаю твои правила!»
— Господин! – широко распахнув для него дверцу экипажа, с улыбкой, произнес дворецкий. И на этот раз Михаэлис был действительно одет в свой привычный костюм дворецкого, а узкие туфли сверкали зеркальной чистотой. — Идите скорее сюда. Я привез Вам новую одежду, вишневый морс и горячие булочки с маком.
Несмотря на то, что при этих словах демона, желудок предательски сжался в комок, а во рту выступила слюна, граф лишь надменно сложил на груди руки и воззрился на своего дворецкого с выражением глубокого недовольства.
— И как, по-твоему, я к тебе приду? Да еще и «скорее»?! Забыл, с кем разговариваешь? – холодно произнес Сиэль, с удовольствием отметив, как лицо Михаэлиса буквально вытянулось от удивления. — Живо слезай оттуда и перенеси меня через грязь!
— Ну, вот, наконец, я узнаю своего Господина, — растянув губы в насмешливой улыбке, ответил дворецкий, сумев едва ли не за секунду изменить выражение лица.
А затем он без тени сожаления легко спрыгнул на ближайшую кочку, не посадив на туфли ни единой грязной точки.
Уже облаченный в новые сюртук, жилет и рубашку, удобно устроившись на мягком сидении кареты и с аппетитом жуя горячую булочку с маком, Сиэль наблюдал, как Себастьян, согнувшись вдвое, расшнуровывает его залепленные грязью ботинки.
— Куда деть Вашу старую одежду, Господин? Она уже вряд ли Вам пригодится… — учтиво осведомился Михаэлис, когда с переодеванием было закончено.
— Выкинь ее, – проглотив очередной кусочек уже третей булочки и неторопливо запив его морсом, распорядился граф.
— Как прикажете, Господин, — не слишком стараясь скрыть еще одну насмешливую улыбку, ответил Себастьян.
— И прекрати так ухмыляться! Меня это раздражает, – мрачно добавил Сиэль.
Ему было даже любопытно, когда же демону надоест притворяться, и что он сделает тогда? В конце концов, лучше в одночасье лишиться души, чем вечно ощущать себя бесправным рабом. При мысли об этом графу вновь сделалось очень грустно, но он не собирался подавать виду.
Себастьян исполнил приказ, а затем сел напротив мальчика и вдруг серьезно взглянул ему в лицо с таким печальным выражением, что Сиэль даже опешил.
— Я думаю, нам стоит поговорить, Мой Лорд, — очень вежливо, но с нотками грусти произнес демон. — Вы ведь хотели задать мне несколько вопросов. Обещаю ответить на них честно…
Сиэль долго испытующе смотрел на своего дворецкого, пытаясь понять, это всего лишь новая игра, или все же нет… В глубине души мальчика вновь зародилась надежда, но страх обмануться был слишком велик. Однако что-то необычное было сейчас в глазах Себастьяна, такое, чего юный граф прежде никогда не замечал. И ему вдруг очень захотелось поверить. Впервые Сиэль готов был сыграть в открытую с тем, кто давно стал ему самым близким на свете существом.
— Хорошо… — не по-детски серьезно ответил юный Фантомхайв и стянул с правого глаза повязку, — Я готов, даже если это будет последний наш разговор.
В эту минуту он сбросил с себя все маски и разрушил защитные стены, за которыми так тщательно скрывал свою столь драгоценную для демона душу.
— Скажи, почему ты явился на мой зов? – глухо заговорил Сиэль. — В ночь, когда… когда я впервые увидел тебя.
— Я наблюдал за происходящим в той комнате… — так же негромко ответил Себастьян. — Это была моя работа… просто наблюдать. Совсем еще маленький, хрупкий мальчик судорожно бился в руках своих будущих мучителей, а потом я увидел его глаза. Ваши глаза. В них было столько ненависти и боли… Вы сопротивлялись всем этим фанатикам до последнего, безо всякой надежды на победу. А когда клеймо коснулось кожи, и раздался первый крик, я позволил Вашей душе отделиться от тела, позволил увидеть себя.
— Зачем? – внутренне содрогнувшись от страшного воспоминания, спросил юный граф.
— Не знаю… — задумчиво ответил Михаэлис. — Вернее, я тогда не знал этого наверняка, просто не мог больше смотреть. А затем я заговорил с Вами… Предложил контракт. В тот момент мне безумно хотелось исполнить Ваше первое желание… Убить их всех, порвать на куски, и поглотить души вместе с сердцами.
— Почему ты так поступил? Разве убить их сам ты не мог?
— Нет. Я должен был лишь наблюдать. Вмешиваться по своей воле было не в моей власти. Да и демоны никогда так не поступают…
— А моя душа с первого взгляда показалась тебе привлекательной или обещала стать таковой в будущем? Ты сразу хотел ее? – Сиэль неотрывно смотрел в глаза своего дворецкого.
— Нет. Ваша душа светилась, мы, демоны второго ранга, видим души смертных сквозь их тела, в момент накала эмоций. Вы не были рождены грешным — они сделали Вас таким… – с некоторой горечью пояснил Себастьян. — Боль и страдания не очищают тех, кто тверд духом, но делают лишь сильнее. А унижение достойных рождает ненависть и ожесточение. Когда последний из фанатиков превратился в кусок кровавой плоти, Вы не улыбались, но душа уже изменила свой цвет. Из серебристо-белого ее свечение сделалось фиолетово-синим, почти как Ваши глаза. Это очень редкое сочетание, я видел такое лишь однажды, у умирающего короля Франции – Карла IX. Так выглядят чистые души, свершившие однажды великое зло.
— И тогда ты понял, что сможешь вырастить из моей души настоящий деликатес? – с мрачным сарказмом уточнил граф.
— Да. Такова моя работа… — демон на секунду опустил взгляд.
— Ты сказал, что «Боль и страдания не очищают тех, кто тверд духом, но делают лишь сильнее. А унижение достойных рождает ненависть и ожесточение», тогда почему вместо того, чтобы заставить меня страдать, ты делал все, чтобы я вновь почувствовал себя счастливым? – с недоумением спросил Сиэль. — Ты восстановил мое родовое поместье, сделал компанию «Фантом» одной из ведущих в мире, обустроил дом в Лондоне, нанял верных слуг. Ты ухаживал за мной, выполнял все приказы, даже самые безумные. Ни разу не причинил мне боль, почему? Разве уроки географии и танцев способны воспитать в человеке зло? А зачем ты всегда закрывал мне глаза, когда на очередном расследовании мы натыкались на жертву убийства? Заново учил улыбаться, не дал поднять руку на дорогого мне человека? Похоже, ты из рук вон плохо справился со своей работой, а единственный грех, который ты точно во мне развил, — это чревоугодие…
Сиэль грустно усмехнулся.
— И еще одно… Ты только что сказал, что наблюдал за сектантами, значит, тебе сразу было известно, кто убил моих родителей? Это так?
— Не совсем… — Себастьян вновь отвел взгляд. — Я знал, что в этом замешан ангел, но я не знал его имени… и никогда не встречал прежде.
— Я не понимаю! – Сиэль сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Ты не дал мне прямого ответа! Почему ты два года не только не искал убийцу моих родителей, но и не взращивал в моей душе зло.
Себастьян поднял на него глаза, хотя мальчику показалось, что это далось демону нелегко.
— Я не знаю, что мне ответить… — тихо проговорил Михаэлис. — Прежде такого не случалось. Вы были совсем маленьким и очень несчастным мальчиком с разбитым сердцем. Я просто не смог повергнуть Вас в новые страдания. Я исполнял роль дворецкого согласно Вашему приказу и не имел права нарушить его… а главное, не хотел.