— Какие такие другие? — рассердилась Эбби. — Где?..
— Только не говори, что уже забыла, — поддразнил Сэм. — Но, конечно, если ты хочешь, чтобы я освежил твою память…
Он сделал было движение, собираясь совсем откинуть одеяло, но Эбби остановила его, окончательно смутившись, потому что точно вспомнила, где ей вчера особенно нравилось целовать Сэма и где наверняка остались заметные следы.
— Что нам делать?! — всхлипнула она, не в силах больше держаться. — Кэти думает, будто мы теперь будем вместе… что… что… у нас были планы воссоединиться. Она расскажет об этом всем, но мы-то знаем, что это не так, что случившееся было всего лишь… всего лишь…
— Всего лишь чем? — спросил Сэм неожиданно чужим голосом.
Вероятно, ему не хочется, чтобы я неправильно истолковала то, что произошло между нами, предположила Эбби. Вероятно, он предупреждает, что, несмотря на нашу близость ночью, я не должна думать, будто он все еще любит меня.
Неужели он и в самом деле считает меня идиоткой, которая еще раз поверит ему и всего лишь из-за его страстных поцелуев? Разве не он внушил мне однажды, что между нами не может быть любви?
— Всего лишь секс, — как ни в чем не бывало, ответила Эбби, гордясь тем, что голос не дрогнул и не выдал ее истинных чувств.
— Всего лишь секс, — повторил Сэм. — Понятно. Эбби, скажи мне, сколько мужчин, с которыми у тебя был всего лишь секс, перебывало в твоей постели с тех пор, как мы…
— Ты не имеешь права спрашивать! — взвилась она. — Не имеешь никакого права! А если я задам тебе такой же вопрос? Ты мне ответишь? Ответишь?!
— Ты меня удивляешь. Ты ведь никогда не была святошей, так к чему лицемерить?
Лицемерить? Эбби почувствовала бесконечную усталость. Неужели все было напрасно? Прошло более двадцати лет, но Сэм по-прежнему не верит в мою порядочность, а я по-прежнему…
Эбби похолодела. Нет, я не люблю Сэма! Как я могу любить его? После всего им сделанного… после всего им сказанного? То, что случилось ночью, ничего не значит. Злая шутка судьбы. Ничего не значит… не значит… не значит…
— Ты хотела спать со мной, — с горечью сказал Сэм, — пока это можно было держать в тайне, пока никто не догадывался… Ты даже больше чем хотела, насколько мне помнится. Но когда тайное стало явным…
— Да, ты прав. Я, наверное, лицемерка, — согласилась Эбби, радуясь, что он не догадывается об ее истинных чувствах. — А ты, каким бы был на моем месте? Ты бы хотел, чтобы все про все знали? Подумай, каково мне будет тут жить? Тебе-то что? Ты можешь в любую минуту уехать, вернуться к своей прежней жизни, уйти от меня… так уже было. О Боже, и зачем Кэти понадобилось приезжать сюда? Зачем? Надо сказать ей правду, иначе…
— Думаешь, стоит это сделать?
— А как же? Она все равно рано или поздно узнает истинное положение вещей, а пока надо остановить ее, прежде чем Кэти оповестит весь город. Могу представить, что скажут родители Стюарта, когда узнают… Особенно миссис Эшли. Она и так думает, будто я никудышная мать… Мне-то, конечно, все равно, что думает обо мне эта особа, но я беспокоюсь не о себе, а о Кэти. Как только представлю, как мать Стюарта критикует мою дочь, ищет в ней недостатки, ругает ее за мои просчеты, мне становится плохо. А Кэти влюблена без памяти и еще не понимает, какие проблемы ее ждут со свекровью. Ужасно, если из-за меня все усугубится.
— Если Кэти не любит тебя и не гордится тобой за все, что ты для нее сделала, я готов съесть собственноручно шляпу, — твердо сказал Сэм. — Что же до матери Стюарта… Тебе не кажется, что пока лучше оставить все, как есть?
— Что оставить?
— Если Кэти поверила, будто мы возобновили супружеские отношения, то пусть себе так думает… и все пусть думают… Почему бы нет? По крайней мере, пока. Со временем будет проще объяснить, почему у нас ничего не вышло, чем немедленно требовать от Кэти принять правду, которую она не хочет принимать. Так легче для нее, легче для других, да и для нас тоже.
— Ты уверен? Сделать вид, что мы собираемся вновь жить вместе? Принести эту жертву ради Кэти? Зачем?
— Наверное, я чувствую, что задолжал ей пару-тройку жертвоприношений. К тому же…
— Нет. Ничего не говори. Я не хочу слушать.
Имеет ли Сэм хоть малейшее представление, как меня потрясли его слова? Какую боль он мне причинил, упомянув о своем желании защитить Кэти от сплетен, совершенно не принимая в расчет, что я тоже нуждаюсь в защите от злых языков? Что ж, значит, я ничего не значу, и никогда ничего не значила для Сэма. Да и почему я должна что-то значить, если я всего лишь женщина, которая умеет возбуждать его физически, но не умеет добраться до его сердца?
— Эбби.
Она почувствовала его руку на своем плече и резко сбросила ее, не, видя, как мгновенно изменился его взгляд, сколько боли появилось в нем, когда Сэм понял, что она сожалеет о вчерашнем. Сожалеет в отличие от него. А он…
— Я не хотел тебя обидеть…
Но Эбби не позволила ему оправдаться. Повернувшись, она смерила его взглядом, полным холодного презрения.
— Ты не обидел меня. Ты не можешь меня обидеть. Больше не можешь. Для того чтобы человек мог меня обидеть, надо, чтобы я его любила.
— Эбби…
Но она лишь покачала головой и продолжала:
— Никто нам не поверит, что мы решили начать все сначала. Ни один человек не поверит.
— Кэти же поверила, — пожал плечами Сэм. — Кстати, насколько я понимаю, это самый естественный выход из сложившейся ситуации… Единственно возможное решение, — добавил он, прежде чем Эбби успела возразить.
— Ты действительно так думаешь? — недоверчиво спросила она. — Кэти будет в восторге, когда узнает, на что ты способен ради ее счастья…
— Кэти никогда не узнает…
— Никогда? Сколько же времени ты собираешься разыгрывать этот спектакль? Ничего у тебя не получится.
— Получится, если мы будем заодно. И, кстати, это ненадолго. До ее свадьбы.
— Что? — изумилась Эбби. — Но ведь это вопрос месяцев. Ты не можешь… мы не можем… Нет, Сэм, нет… Это невозможно.
— Нет ничего невозможного, — возразил Сэм. — Трудное — да, глупое — да, неудобное — да, но невозможное — нет.
Глядя в его насмешливые глаза, прислушиваясь к голосу, Эбби против своей воли ощутила, как к ней возвращается чувство юмора, унося куда-то напряжение и злость. Она улыбнулась в ответ, хотя и постаралась побыстрее убрать улыбку с губ, напомнив себе, что именно этот человек причинил ей в прошлом неимоверную боль. Страх вновь испытать эту боль довольно часто определял ее поведение в последующие годы.
Ночью в объятиях Сэма она как будто забыла обо всем плохом и помнила только об остром наслаждении, которое они дарили друг другу во время физической близости. Однако Эбби не позволяла себе обмануться насчет прошедшей ночи. Это не любовь.
— Мы не можем, Сэм. Я не могу… Это слишком тяжело.
— Легче сказать Кэти правду?
Эбби взглянула на него и тяжело вздохнула, поняв, что не может сказать «да».
— Нет. Но я не смогу врать напропалую и делать вид… делать вид, будто у нас отношения, которых нет и быть не может. — На лице ее была написана мука мученическая. — Здесь мой дом, моя семья, мои друзья, мои деловые партнеры, а я должна буду всех их обманывать. Тебе проще, разве нет? Ты можешь взять и уйти. И…
— Что «и»? Во второй раз доказать, какой я плохой? — мрачно улыбнулся Сэм. — О, да. Мне отлично известно, что именно будут думать обо мне. Мужчина, который так сильно ревновал свою жену и так страшился ее потерять, что все испортил своим дурацким поведением. Ладно, — вдруг рассердился он, — ты врать не можешь. Тогда предложи что-нибудь. Скажи правду, наконец… Она молчала.
— Ну же! Или у тебя есть другое решение? Послушай, Эбби, — смягчился Сэм, — ты сама знаешь, как для Кэти важно, чтобы мы были вместе. Зачем портить ей жизнь и городить кучу проблем, требуя от нее понимания того, чего она не хочет понимать? Почему не позволить ей какое-то время верить в то, во что она хочет верить? А хочет она верить в наше желание восстановить наши отношения. Так давай не будем ее разочаровывать. В конце концов, месяцы, оставшиеся до свадьбы, и так будут для девочки нелегкими… Я ведь вижу, как ты нервничаешь, да и с матерью Стюарта отношения явно не складываются. Тебе же хочется, чтобы Кэти вышла замуж за Стюарта? Хочется?