Я крепко встряхнула его. – Я не хочу все испортить! Она возвращает его обратно.
- Почему же? Подумай об этом, Портер. Зачем ей отдавать тебе своего сына?
Мое тело напряглось, превратив боль и страдание в неистовую ярость. – Потому что она должна! – Рыдание вырвалось из моего горла, и я судорожно глотнул воздух. – Потому что она, блядь, должна. – Мой голос сорвался. – Я не могу так жить. Что, если я понадоблюсь ему посреди ночи? А что, если вызовут на трансплантацию, а меня там не будет? Я поклялся ему, что буду заботиться о нем после смерти Кэтрин. – Мои плечи неудержимо тряслись. – Таннер, я дал ему слово. Она должна вернуть его. Другого выхода нет. – Я оттолкнулся от его груди, выпрямляясь на сиденье, прежде чем ударить кулаком по приборной доске. – Просто отвези меня к ней, мать твою. Я могу заставить ее понять. Я знаю, что смогу.
Его брови сошлись на переносице. – А что, если она этого не сделает?
- Тогда мы будем играть по-твоему и драться в зале суда. Но сегодня вечером мне нужно увидеть ее и узнать, где ее голова. И мне нужно увидеть Трэвиса, чтобы я мог заверить его, что все будет хорошо. Он, наверное, чертовски напуган.
Брат вздохнул и откинул голову на подголовник. – Это плохая идея, Портер.
- Возможно. Но это все, что у меня есть.
- Но это не так! – взмолился он, поворачивая голову так, чтобы снова оказаться лицом ко мне. – Марк является лучшим. Если кто и может заставить суд понять, почему Трэвис нуждается в тебе, так это он. Ты нарушаешь этот охранный ордер и можешь поцеловать его на прощание. У тебя есть шанс остаться частью его жизни.
- Я не хочу быть частью его жизни. Я хочу быть там каждый гребаный день.
- Если ты придешь к ней сегодня вечером, попытаешься заставить ее выслушать тебя, ты потеряешь его навсегда. И Боже, Портер? А как же Ханна? Ты нужен ей дома, а не в тюремной камере.
Я съежился, мое сердце разрывалось от мысли рассказать Ханне. – Черт, - простонала я, сжимая в кулаке свою макушку. – Я знаю. Но я не могу просто пойти домой и переждать это. Я должен что-то сделать.
- Мы собираемся что-то предпринять. Мы собираемся сделать так много чертовых вещей, что эти люди не будут знать, что их ударило. Но не так, как сейчас. Ты должен быть осторожен. Никаких звонков. Никаких сообщений. Никаких визитов.
Я застонал. – Я не могу.
- Ты должен это сделать. Первым делом с утра я займусь этим делом и создам команду юристов, которые займутся Трэвисом. А пока ты играешь в обороне. Продолжай говорить с полицией и выкладывай им все, что у тебя есть на Кэтрин, пока мы не очистим твое имя.
Я откинул голову на подголовник и уставился в темное небо. – Как ты думаешь, у меня есть хоть какой-то шанс вернуть его?
- Да. Есть. Потому что мы не остановимся, пока это не произойдет. Я позвоню Рите, может, она отвезет меня к нему. Я позабочусь, чтобы он знал, что мы любим его, и успокою его. Ладно?
Узлы в моем животе стянулись еще сильнее, но у меня не было выбора, кроме как согласиться. – Да. Хорошо.
Глава 5
Шарлотта
- Ты должна попытаться уснуть, - прошептала мама, протягивая мне кружку кофе.
- Знаю, - ответила я так же тихо.
Я не спала всю ночь. Даже с умственным и эмоциональным истощением дня, мое тело не успокоилось. Хотя, похоже, это была обычная проблема. Мама и Том ушли домой около трех и вернулись в семь.
Я поднесла стакан к губам, оперлась плечом о дверной косяк и продолжила смотреть в спальню на тело Лукаса, надежно укрытое одеялом. Было уже почти девять утра, а он все еще крепко спал.
Я никогда не могла объяснить, как это было нереально – войти в мою квартиру с сыном, держа его маленькую руку в своей.
Эта квартира была моим домом больше шести лет, но внезапно я почувствовала, что все это неправильно. Она была слишком маленькой. Слишком стерильной. Слишком темной. Слишком пустой.
Один взгляд вокруг глазами, больше не окутанными тьмой, и я почти не хотела, чтобы он был там вообще. Другой вариант – это позволить ему пойти к Брэди, но у него не было ни малейшего шанса, что это случится. В тот единственный раз, когда Брэди упомянул об этом, я немедленно прекратила все разговоры.
Я прекрасно понимала, что однокомнатная квартира не поможет. В финансовом отношении у меня были средства, чтобы получить новое место. Что-нибудь получше. Нечто большее. Может быть, даже дом с задним двором. Хотя, время должно было стать моим самым большим препятствием.
Но никто, даже его отец, не сможет снова отнимать у меня сына.
К счастью, Брэди не стал настаивать. Однако он ясно дал понять, что проведет ночь на моем диване. Я понимала. Я тоже не могла оторвать глаз от нашего сына.
Постепенно Лукас проникся симпатией к Брэди. Они вдвоем провели больше часа на скамейке в полицейском участке, Лукас учил своего отца прекрасному искусству Майнкрафт после того, как Брэди загрузил приложение на свой телефон.
Мы с Брэди никогда не будем друзьями, и ничто не сможет стереть мерзкие вещи, которые он говорил мне на протяжении многих лет, но видя, как он улыбается и смеется вместе с нашим сыном, я начала успокаиваться.
Было уже поздно, когда мы, наконец, смогли покинуть полицейский участок, и мы вернулись домой далеко за час ночи, но, несмотря на время, первое, что я сделала, это выгрузила пакет с его лекарствами и разобрала их. Это была задача, с которой Лукас был готов помочь. Учитывая его возраст, я была удивлена тем, как много он знал. Он правильно перечислил все свои лекарства, дозы (одну или две таблетки) и то, как часто он должен был их принимать (утром, днем или вечером).
Мне нравилось, что он был хорошо осведомлен о своем состоянии.
Мне было ненавистно, что он вообще нуждался в таком знании.
И теперь, когда в одном из моих кухонных шкафчиков стояло больше тридцати бутылочек с рецептами, это стало постоянным напоминанием о том, что удержать его может оказаться бесконечно труднее, чем вернуть.
Я планировала с утра первым делом позвонить его многочисленным специалистам, назначить встречи и запросить все его медицинские записи. Я была преданным врачом с того дня, как окончила медицинскую школу, но Лукас только что стал моим самым важным пациентом.
Когда его лекарства были рассортированы, Лукас сидел на диване и потчевал мою маму и Тома глупыми историями о видеоиграх и шалостях, которые он провернул на своих частных учителях (еще больше людей, с которыми я свяжусь утром).
Так что я занялась подготовкой своей спальни для него.
Я сняла простыни с кровати, которую всего лишь одну ночь назад мы делили с Портером. Я убрала пустую бутылку из-под пива, которую он оставил на ночном столике после того, как мы провели ночь, смеясь и разговаривая, голые и одинокие в темноте. Его дорожная сумка все еще стояла в углу, и я боролась с желанием поднести его рубашку к носу и наполнить легкие теплом, которое смогла найти только в его объятиях. Я запихнула ее в шкаф и закрыла дверь. И, когда я стерла его следы из своей комнаты, я притворилась, что мысль о том, что он действительно ушел, не сломила меня.
Я все еще понятия не имела, какова была его роль во всей этой неразберихе. Брэди и Том никак не могли смириться с этим совпадением.
Хотя я была настроена более скептически.
Первое, чему я научилась в Медицинской школе, было то, что, когда вы слышите стук копыт, не думайте автоматически, что это зебра. Это, наверное, лошадь. Чаще всего самый простой и логичный ответ оказывался правильным.
Я была пульмонологом.