- У его друга в комнате есть телевизор? – прощебетала она.
- Не знаю.
- Можно мне взять телевизор в комнату?
Я усмехнулся, глядя на нее сверху вниз. – Нет.
Мой желудок скрутило узлом, а нервы все утро не давали покоя, но ей всегда удавалось заставить меня улыбнуться. Она была единственной, которая поддерживала меня на протяжении всей прошлой недели.
Мама распахнула входную дверь прежде, чем я успел постучать. Хлопнув в ладоши, она потянулась к Ханне. – А вот и моя девочка.
- Нана! – завизжала Ханна, вырываясь из моих рук. – Знаешь что? У друга Трэвиса в спальне есть телевизор.
Мама выгнула бровь, глядя на меня. – О, у него есть?
Я пожал плечами и шагнул вперед, чтобы поцеловать маму в висок. – Понятия не имею. А где Таннер?
- Прямо здесь, - сказал он, завернув за угол, одетый в сшитый на заказ темно-синий костюм.
- Привет, дядя Тан.
Он подмигнул и придвинулся ближе, чтобы пощекотать ее. – Привет, красавица.
Дочка дико захихикала.
Схватив его за бицепс, я потащил его в столовую.
- Эй, эй, эй. Не мни костюм, - пожаловался он.
Я снова посмотрел на Ханну, которая болтала Бог знает о чем, но нервные голубые глаза моей мамы были устремлены на меня. Я послал ей умиротворяющую улыбку и повернулся к ней спиной.
- Полная опека? – я кипел от злости на брата. – Ты что, совсем с ума сошел?
- Расслабься. Курт знает, что делает.
Таннер привлек к работе с Марком трех лучших адвокатов страны. Серьезно, когда мой брат что-то задумывал, то переходил от нуля к миллиону за полторы секунды. С его точки зрения, то, что должно было быть предварительным слушанием по делу об опеке, быстро превратилось в нечто вроде процесса О. Джей Симпсона.
Я умолял его держать все это в секрете, но куда Таннер, туда и пресса.
И, хоть я и ценил его поддержку, с меня хватит шумихи. Я хотел, чтобы мой сын вернулся, и чтобы наше белье не проветривалось на весь мир.
- К черту Курта. Это смешно, и я не могу с этим справиться. Крики о том, что я пытаюсь отнять его у Шарлотты и Брэди, не вызывают у меня никакого сочувствия. Полная опека – это угроза. И если ты или Курт думаете иначе, то вы явно не являетесь родителями.
Его брови взлетели вверх. Я надеялся, что это потому, что он начал понимать, но, скорее всего, потому, что он мог сказать, что я был на грани нервного срыва.
- Ладно, ладно. Мы скажем Курту, чтобы он отступил, - заверил он. – Просто сделай глубокий вдох и постарайся оставаться уверенным.
О, я был уверенным.
Я был уверен, что схожу с ума.
Уверен, мне нужно было вернуть сына.
Несомненно, Кэтрин сделала меня из могилы.
Держа все это при себе, я сделал глубокий вдох и хрустнул шеей.
- Уже лучше, - похвалил он. Потом поправил мне галстук. – Я впечатлен. Ты выглядишь почти как человек.
За последнюю неделю я едва выжил. Я почти каждый день проводил в полицейском участке, «сотрудничая» со следствием. Что на самом деле означало, что я целыми днями сидел в комнате, пока они рыщут по моему прошлому и ищут причину, чтобы арестовать меня. До сих пор правда успешно удерживала меня от пары наручников. Но за последние семь дней я спал не больше нескольких часов. Я устал, физически и эмоционально, и мне ужасно не хватало моего сына.
Но дни проходили и без меня.
Восход.
Закат.
Раз за разом одно и то же.
Я отмахнулся от руки Таннера. – Я не чувствую себя человеком.
Он похлопал меня по плечу. – Что ж, будем надеяться, что сегодняшний день все изменит.
В мире не было достаточно надежды на то, как много мне нужно сегодня, чтобы изменить это.
- Папа! – крикнул Таннер, направляясь туда, где мама все еще стояла у входной двери. – Пошли. Мы уходим.
Папа стремительно спустился по лестнице. – Я уже иду. Уже иду. Прекрати орать.
Он задержался всего на секунду, чтобы поцеловать маму и пощекотать Ханне шею, прежде чем мы все вышли за дверь и направились к мерседесу Таннера.
- Держите меня в курсе! – мама крикнула нам вслед. – Люблю вас!
- Мы тоже тебя люблю! – закричали мы все в унисон, забираясь в машину.
Я потер потные ладони о мои бедра и спросил. – Есть новости от Риты?
Его глаза встретились с моими в зеркале заднего вида. – Она все еще не разговаривает со мной.
- Черт, - выдохнул я, борясь с желанием провести рукой по волосам. Я потратил тридцать минут, укладывая их, делая все возможное, чтобы выглядеть так, будто у меня все было хорошо, пока я разваливался на части.
Папа повернулся на сиденье. – Ты говорил с Марком?
- По меньшей мере, семьсот пятьдесят раз, - ответил я, ерзая на месте, не в силах усидеть.
- А какие последние новости?
- Нет никакой последней версии. Охранный ордер все еще действует. А то, что я получу хоть какую-то опеку – это, по сути, долгая перспектива века. И, вероятно, меньше, чем сейчас, когда Курт объявил, что я ходатайствую о полной опеке. – Я выглянул в окно, мое горло горело огнем.
Папа протянул руку и похлопал меня по ноге. – Все образуется, Портер. Имей немного веры. Ты хороший отец. Трэвис любит тебя. Судья это увидит.
- А если нет?
- Эй! – прервал его Таннер. – Не превращайся там в Портера-нытика. Это должно произойти. Конец истории. Помнишь, как мы впервые узнали о его сердце? Был только один выход. Это ничем не отличается.
Я кивнул и снова уставился в окно. Оптимизм больше не был моей сильной стороной.
Остаток пути до здания суда мы ехали молча. Это было не то уютное молчание, которое мы с Шарлоттой разделяли. Это было всего лишь обманчивое затишье перед бурей.
Сунув руку в карман, я нащупал сморщенные края знакомой салфетки, которую засунул туда перед уходом. Той самой, на которой я рисовал, как мне показалось, целую вечность назад – ту дурацкую карту, которая показала Шарлотте, как сбежать из ресторана на нашем первом свидании. И вот, спустя несколько недель, я готовился встретиться с ней лицом к лицу по поводу опеки над моим сыном.
Ее сыном.
Но не нашим сыном.
Чего бы я только не отдал за то, чтобы кто-нибудь нарисовал мне карту, чтобы я мог сбежать из этого ада.
Двадцать минут спустя, когда мы припарковались, миновали металлодетекторы и вошли в здание суда, Марк, Курт и еще два крутых адвоката, которых я мысленно называл Труляля и Траляля, встретили нас снаружи зала суда, который был недостаточно велик для принятия решения внутри него.
- Как ты держишься, Портер? – спросил Марк.
Я пожал его протянутую руку и честно ответил. – Никак.
- Ну что ж, посмотрим, сможем ли мы это исправить. Ты готов?
Мои нервы воспламенились. – Совсем нет. Но, полагаю, сейчас или никогда.
Папа похлопал меня по плечу, а Таннер похлопал по спине.
Раскинув руки, я приготовился к войне.
Марк открыл дверь в зал заседаний «С», и затем, на ногах, которые, казалось, были наполнены свинцом, я вошел внутрь в сопровождении моей юридической команды.
Я не успел сделать и двух шагов, как мой отчаянный взгляд нашел ее.
Мое тело замерло, но мне каким-то образом удалось заставить ноги двигаться.
Я не видел ее лица. Она сидела за столом в передней части комнаты, рядом с ней Брэди. Шарлотта склонилась вперед, а его пальцы – все, что я хотел сломать – лежали на ее спине.
Словно прочитав мои мысли, она грубо оттолкнула его руку.