Я работаю над браслетом и ожерельем, а также небольшими медальонами в форме животных из неонового розового сплава. Тот факт, что Генри отчасти вдохновил меня на все это, черт возьми, добавляет огня в это сумасшествие. Но, на самом деле, здесь не полностью его заслуга. Город, его районы, капельки воды на лобовых стеклах машин, мигающие рекламные щиты, виднеющиеся из нашего окна – все это заставляет меня развлечься.
Примерно к четырем часам утра я успеваю продумать все дизайны, какие только можно, чтобы сделать медальон двухсторонним: с мордочкой животного с одной стороны и белыми буквами на розовом металле с другой. Я также разрабатываю шармы и заколки. Это охуенно и дико. Я и забыла, как сильно скучала по цвету.
Я подбрасываю свою сестру в школу и направляюсь в мастерскую. В ней почти никого нет. Я делаю пресс-формы медальонов разных размеров и работаю над тем, где будет располагаться надпись. Это кажется чем-то новым. На самом деле, я проделала слишком много работы для одноразовой коллекции, но иногда вы придумываете что-то лишь для того, чтобы сделать это.
Мастерская заполняется. Я работаю до обеда, пока мне не звонит Карли. Пришло время забирать ее.
И, как только я выхожу в жаркий полдень, я осознаю, что все те вещи, которые я обычно создавала, вообще не новы.
Они старые. Совсем как Вонда. И я не знаю, хочу ли я засмеяться или заплакать, когда понимаю это.
Через два дня моя безумная коллекция вместе с идеально подходящим для передней части трона Смакерса медальоном готова.
Я показываю Латрише браслет и колье.
– Ты действительно совершила что-то безумное, – замечает она.
И тогда я сообщаю ей, что также придумала заколку для своего конского хвоста.
Она смотрит на ожерелье.
– Я хочу одно. Точно такое же.
Я говорю ей, что сделаю его для нее. И еще нескольким мастерам. К концу дня у меня появляется десять заказов. Я подумаю над тем, чтобы включить его в ассортимент в «Etsy». А пока я заставляю себя вернуться к моей серьезной коллекции, но когда я открываю коробку, мое сердце, кажется, вздыхает. Не очень хорошим вздохом. Грустным вздохом.
Даже окруженные элегантным черным бархатом украшения выглядят грустно. Я продаю безопасность. Невидимость. Словно для суда. Украшения для девушки, которая отчаянно хочет, чтобы ей доверяли. Хочет, чтобы ее не ненавидели.
И тут я понимаю, что хочу другого.
Глава десятая
Вики
Предварительные покупатели нахмурились.
– Это нечто совершенно иное, – говорит женщина, одетая в одежду с полосками. Она худая, как многие в индустрии моды. – Вы не можете все поменять.
– Прежние изделия предназначались для женщин, которые скрывали свою индивидуальность, и это больше не то, что меня интересует, – говорю я. – Украшения должны что-то выражать.
Даже когда я это произношу, мне интересно, не слишком ли я перегибаю палку. Но я не в состоянии заниматься старой коллекцией. Как будто у меня появилась аллергия на нее за одну ночь.
Ее синеволосый напарник, который выглядит на восемнадцать, недоволен. Он закрывает кейс и передает его мне.
– Мы разработали совершено новую бизнес-стратегию ради другого, и это явно не то.
– У нас эта коллекция была предназначена для конкретной ниши, – поясняет женщина.
Входит главный закупщик. Оба покупателя начинают нервничать.
– Нам, возможно, все придется перенести, – говорит синеволосый. – Эта не та коллекция, которую мы собирались внедрять. Эта новая… без обид.
Главный закупщик нахмурилась.
– Обычно, когда кто-то говорит «без обид», существуют определенные моменты. Я должна на это взглянуть.
– Я представила то, что не запрашивали, – объясняю я, не желая бросать предварительных покупателей под автобус. – Я не подумала об этом. Мне лучше вернуться к начальному варианту.
Она показывает пальцем пододвинуть поближе.
Я двигаю кейс на середину стола и открываю его. Женщина вытаскивает ожерелье и изучает мордочки животных с их странными маленькими надписями.
– Хмм, – произносит она, останавливаясь на «GrrOwl».
Я изо всех стараюсь не упасть или не развалиться. Я переборщила со всем этим энтузиазмом? Потеряла рассудок? Да.
Но я хорошо себя чувствовала, когда делала украшения.
– Как вы это назвали?
– «Смак Ю» (п.п. smuck – ударять, созвучные: smack – чмокнуть/ suck – отсасывать), – отвечаю я.
Она сбита с толку.
Я достаю медальон:
– Вдохновен моей собакой, Смакерсом.
Женщина наклоняет голову:
– О чем вы думали?
Я смотрю вверх и вниз. Она уже склоняется к тому, что я сумасшедшая, так что хуже не будет, верно? Я вытаскиваю браслет.
– Люди пытались помыкать Смакерсом. Отобрать его у него. Смакерс носит галстуки-бабочки, и он милый и пушистый, но он ничего не сделал, чтобы к нему так относились. Вот и все.
Все смотрят на меня.
– Браслет-манжета. Цельнометаллический из розового сплава. Это то, что вы наденете, когда… – я вытаскиваю чокер и прикладываю к шее. – Ну это то, что вы наденете, когда появится желание. Он высококачественный, но не будет занимать лидирующую позицию в продажах.
Я вынимаю браслет и кладу его на стол. С лицевой части медальона, размером с четвертак, изображена забавная мордочка животного. На обороте разные надписи: Упс. Черт, да. Черт, нет. Смак Ю.
– Дело не в том, что мир диктует вам. Речь о том, что заставляет вас чувствовать себя живым. Это для женщины, которая устала от давления.
Я что, похожа на сумасшедшую? Наверное.
Женщина смотрит на предварительных покупателей. Затем на коллекцию «Смак Ю». Потом на меня.
– Мне нравится, но это все равно не сработает, и особенно не… это не то, что мы наметили.
Я благодарю за потраченное время и выхожу оттуда, спускаюсь вниз на лифте, выскакиваю на тротуар, залитый солнечным светом, где меня толкают пешеходы, и окутывает запах выхлопных газов грузовиков и сожженных хот-догов.
Я только что провалила самые крупные переговоры этого года.
Возможно, я буду изготавливать ошейники с блестками всю оставшуюся жизнь.
Но я чувствую себя… счастливой.
Глава одиннадцатая
Генри
Она опаздывает на заседание Совета. Почти на десять минут. Я удивлен. Продолжаю наблюдать за лифтами через огромное пустое пространство, стоимость которого за квадратный фут, поскольку это Манхеттен, больше, чем стоимость Бентли.
Бретт откидывается на спинку кресла и говорит:
– Кто-то прочитал Устав не так хорошо, как должен был.
Устав предусматривает, что если вы опоздаете на пятнадцать минут, никого не предупредив, то Совет вправе проголосовать за вашу долю. Это правило, которое первоначально было создано, чтобы встречи не задерживались, если наш дед решит урвать дюжину глазированных пирожных «Медвежья лапа» из Jolly’s по дороге из Лонг-Айленда.
– Давайте начнем, – я выдвигаю предложение лишить ее права голоса и вношу его в повестку дня с чувством разочарования.
Я с нетерпением ждал сегодняшнего дня. Извращенец, знаю. Но мне было любопытно, что же будет следующим в списке милой маленькой мошенницы. Зазубрит ли Устав? Выждет время, пока не наберется опыта во всех делах Локков, а только потом решится на убийство?