Я вздыхаю и подчиняюсь.
– Теперь открывай, – я открываю глаза.
Мое сердце замирает на мгновение.
Там, на столе между нами, стоит крошечный, красиво вырезанный грифон из пробкового дерева. Это идеальная копия Храброго Друга-Защитника, грифона, который охраняет наше любимое здание. Наш друг и защитник.
– Он красивый, – говорит Карли.
Я беру его и осматриваю, поворачивая снова и снова, восхищаясь тем, как он запечатлел смелые и цепкие когти. Изящные детали крыльев.
– Он нашел кого-то, кто сделал нашего грифона.
– Он сделал его сам, – говорю я. – Он как-то забрался туда, сделал несколько фотографий и вырезал его. Это все Генри – это представление. Страсть. Одному ему известный способ.
– Ты настоящий эксперт.
Да, – с грустью думаю я.
– Там есть карточка, – она протягивает через стол крошечный голубой конверт.
Я беру его и открываю.
Я должен был доверять тебе. Позволь мне сражаться за нас.
Глава двадцать третья
Вики
Я надела свой любимый свитер – темно-фиолетовый, такой темный, что он казался практически черным, с черными обсидиановыми пуговицами спереди, черной юбкой-карандашом и, к сожалению, несколькими белыми волосками Смакерса. Я убираю их, сидя на заднем сиденье такси, направляясь в штаб-квартиру «Locke Worldwide» со Смакерсом в его кожаной переноске. Мне нужно увидеть Генри. Отчасти для того, чтобы поблагодарить его за Храброго Друга-Защитника. И записку.
В основном, чтобы увидеть его. Я прослушала его голосовые сообщения. Прочитала СМС. По-разному они перекликаются с маленькой запиской в коробке с грифоном.
Таксист подъезжает. Я прохожу через большой вестибюль и поднимаюсь на представительский этаж. Здесь необычайно тихо. Генри нет в его кабинете. Я направляюсь в административную зону и нахожу Эйприл.
Она встает.
– Эй! – она подходит и чешет маленькую головку Смакерса. – Мы не ждали вас, ребята.
– Где все? – спршиваю я.
– В Куинсе, – произносит она таким тоном, как будто спрашивает, где еще они могут быть? – «Десятка».
– Что-то происходит?
– Экстренное собрание? – ее лицо бледнеет. – Ты не знаешь?
– Нет.
– Они вели себя так, как будто ты знала. Я предположила, что ты не хочешь приходить. Это экстренное собрание.
Я выпрямляюсь, не зная, что и думать.
– Хорошо, давай возьмем машину.
Пять минут спустя Эйприл, Смакерс и я едем на заднем сиденье лимузина.
У Эйприл на коленях Смакерс.
– Все произошло быстро, – говорит Эйприл. – Проект находится под угрозой срыва. Все плохо.
– Что случилось?
– «Дартфорд и сыновья». Они – хвастуны. Разработчики – полные придурки.
– Это я слышала. Что они сделали?
Она рассеянно играет со Смакерсом.
– Тут такое дело с проектом «Десятка»: если Локк поделится совладельцами граничащих земель о планах до того, как они скупят всю недвижимость, информация просочится, и конкурент приобретет один ключевой участок и будет держать в качестве залога. «Дартфорд и сыновья» печально известны этим.
– Значит, Дартфорд приобрел много в центре «Десятки»?
– Нет, мы только что закрыли последнюю сделку, так что братья Дартфорд не могут разрушить ее таким образом. Вместо этого они настроили владельцев соседних участков против. Вели себя так, будто Локк делал что-то тайно. Они заставят представителя совета наложить вето на проект, сделать землю бесполезной, а затем попытаться проложить трассу.
– Кому нужна трасса в их районе? – спрашиваю я.
– Никому, но братья Дартфорд будут подкупать и лгать, чтобы продвинуть свой проект. Они пересекают границы, что для большинства людей кажется немыслимым.
Конечно же, когда мы подъезжаем к общественному центру, там стоит красный грузовик с надписью «Дартфорд и сыновья» на боку.
Я открываю дверь, и мы входим в прохладный вестибюль с множеством досок объявлений и расставленными повсюду стульями. Один коридор ведет налево, а другой – направо. С правой стороны мы слышим крики.
Мы входим в конференц-зал, который оказывается небольшим спортивным залом, набитым таким количеством людей, что все они не могут поместиться на стульях, поэтому они толпятся по углам. Мы стоим у двери, позади всего этого. Я прячу Смакерса.
Люди кажутся недовольными.
Из-за Генри.
Он стоит перед ними, рукава закатаны, галстук ослаблен. На экране позади него изображение в PowerPoint – архитектурный чертеж, схематический и с акварельными штрихами.
Я узнаю в нем художественную версию «Десятки».
Он рассказывает о проекте. Как они собираются обеззараживать это место. Его видение пешеходного моста. Резиденции вдоль воды. Удивительно видеть его в рабочем режиме – увлеченным тем, что он любит. Полным огня.
Он замечает меня в толпе, останавливает на мне свой пристальный взгляд, и я ощущаю тепло даже с такого расстояния.
Он начинает медленно идти с микрофоном, будучи мастером-оратором, каким он и является, супер-горячим Юлием Цезарем. Он движется по краю толпы, не сводя с меня глаз, как будто мы единственные в комнате.
У меня начинает кружиться голова.
Один из разгневанных владельцев соседних участков встает и начинает критиковать то, что стены выходят прямо на тротуар, не оставляя места для зелени.
Генри отвечает ему, все еще приближаясь ко мне. Я выпрямляюсь, чувствуя себя девственницей, связанной и готовой принести себя в жертву архитектору-миллиардеру, который может вырезать грифона из бальсавого дерева. Готовая к тому, что он опустошит и разорвет меня на части.
В целом, неплохое чувство.
Он останавливается передо мной. Мое сердце колотится. Он опускает микрофон. Вполголоса говорит:
– Привет.
Я сглатываю, ошеломленная тем эффектом, который он оказывает на меня, тем, как сильно я по нему скучала.
– Привет, – произношу я.
Он поворачивается обратно к комнате, обращаясь к другому возражателю, двигаясь дальше, как будто его интересует только их разговор, но он думает только обо мне. Я понимаю это, когда он останавливается и поворачивается, встречая мой взгляд.
Он защищает проект, хотя это совсем не то, чего он когда-либо хотел. Это глупый замысел Калеба, но Генри будет его отстаивать.
Все больше разгневанных людей повышают свои голоса.
– Эти парни – Дартфордские саженцы, – шепчет Эйприл. – Посажены в аудитории, чтобы потопить этот проект. Они будут жаловаться на количество зелени, которая всегда сплачивает людей. И они будут жаловаться на отсутствие общественного мнения, которого они, на самом деле, получили бы больше с Локком.
Люди сердито переговариваются, доводя друг друга до исступления.
У меня начинает кружиться голова: точно так же было, когда все меня ненавидели. Так много гнева.
– Это плохо, – шепчу я.
– Так и есть. Как только эти придурки проголосуют «против», они подкупят нескольких членов совета и введут в действие свою трассу. Но мы не можем точно этого сказать, потому что это еще не произошло. Как только все будет сделано, будет слишком поздно. Скажем так, у них есть связи.
Два брата Дартфорд начинают критиковать Локка за то, что он разрушает их видение бульдозером, как будто они белые рыцари, едущие спасать окрестности. Все это так неправильно.
– Ложь, – шепчет Эйприл. – Их девизом должно быть то, что делать неправильные вещи – это правильно.