Наконец-то его рот снова на мне. Он пирует на мне. Я хнычу и извиваюсь.
Горячие, решительные пальцы сильнее впиваются в мою задницу, пока он лижет меня до исступления. Мир начинает растворяться вокруг меня.
Когда он втягивает клитор в рот, мое дыхание становится поверхностным.
– О, – говорю я. Одно короткое, резкое восклицание.
Он делает еще один рывок, и удовольствие захлестывает меня, обрушивается и разбивается об меня, как волна. Взрывы прибоя, удовольствия и раскаленного добела света.
Моя голова откидывается на стенную панель. Мое дыхание становится прерывистым. Он прекратил лизать, но его рот нависает надо мной, как будто он может вдохнуть мой экстаз.
Он поднимается по моему телу, чтобы встать передо мной. Я дрожу.
Его руки ласкают мои щеки, когда он осыпает мое лицо поцелуями.
– Мы идем туда, детка, и я собираюсь раздеть тебя догола и вытрахать из тебя весь дневной свет. Я собираюсь трахнуть тебя так, как будто завтра не наступит. Тебя это устраивает? – Он снова целует меня. Снова.
Его слова отравляют мои вены. Хорошие наркотики, дикие и опьяняющие. Мой разум думает «да», а потом я шепчу. Да, да, да, в ритме его поцелуев.
Он отстраняется, изучает мои глаза.
Я произношу его имя одними губами. Долго и медленно, я произношу одними губами. Ген-ри.
Он прерывисто выдыхает. Его руки на мне. Он собирается взять меня. Я кричу, когда меня разворачивают. Он несет меня через свой дом, мимо приглушенного света. Антикварной мебели. Кухни. Стен. Зала. В просторную спальню.
Он бросает меня на кровать. Я немного отползаю, и он подползает прямо ко мне, хватает меня за ноги и дергает под себя.
– Куда это ты?
Мне не нравится ни прошлое, ни будущее. Мне не нравятся никакие роли. Он принимается расстегивать жемчужные пуговицы, пальцы у него дрожат.
– Я никогда так себя не чувствовал, – говорит он, внезапно становясь серьезным. – Я никогда не чувствую себя так запутанно. Твоя юбка была инженерной проблемой, которую я должен был понять, но я чувствовал себя… медведем. Мои руки, словно лапы у медведя.
– Мне это понравилось.
– Я серьезно. Ты – все, о чем я мог думать все эти недели.
– Я тоже, – говорю я. – Я наблюдаю за тобой. Я пытаюсь не хотеть тебя, – говорю я.
Он удовлетворенно рычит, когда касается моей кофточки.
– Черт, ты всегда их прячешь?
– Вроде того, – говорю я.
Он опускает чашечки вниз, так что они оказываются у меня под грудью.
– Тебе нужно разобраться с этой юбкой прямо сейчас. Мне, черт возьми, нужно, чтобы ты это сделала. – Его голос вялый от похоти и отчаяния.
Я расстегиваю юбку, пока он ласкает языком мою грудь. Затем он заставляет меня снять остальную одежду.
Я обнажена под ним, как и представляла, но он не исполняет свою часть. Я представляла себе горячего, высокомерного Генри в его красивом костюме, грубо использующего меня.
Вместо этого он проводит рукой по моей коже, как будто изучает меня. Составляет карту. Наслаждаясь той, которую я прячу под одеждой. Наслаждаясь Вондой.
Это уже чересчур. Слишком большая уязвимость.
– Генри. – Я протягиваю руку вверх.
Он хватает меня за кисть. Целует палец. Держит их зажатыми в своих.
– Шшш.
Он проводит двумя пальцами под моей грудью, легким движением, которое слегка подталкивает ее вверх.
– Я буду любить тебя прямо здесь. – Он скользит ладонью вниз по изгибу моего живота. Я дрожу от его прикосновений. – И здесь.
Хватит болтать, думаю я.
Пальцы блуждают по моему бедру, нажимая, запоминая.
– Здесь.
Он толчком раздвигает мои ноги. Мое сердце подпрыгивает к горлу, зная, что сейчас произойдет. Он лениво проводит пальцем по моему холмику. Я выгибаюсь, когда он касается моего клитора. Не сводя с меня стальных глаз, он играет с моими чувствительными складками.
– Ты такая красивая.
Он не просто запоминает меня, он видит меня насквозь. Все возможности, скрытые вещи. Как в отеле «Морено». Он видит красоту там, где все остальные видят щебень для свалки.
Я хнычу. Странный звук для моих ушей – страдание, смешанное с абсолютным удовольствием.
– Я с тобой, детка.
Все это время я думала, что худшее, что может случиться, – это то, что меня разоблачат как Вонду.
Я была неправа.
Самое худшее, что может случиться, – это вероятность того, что он может полюбить Вонду.
Я вырываю свои руки из его хватки и притягиваю его ближе.
– Не совсем справедливо. Ты до сих пор одет. – Я тянусь вниз к его члену, хватаю выпуклость, обхватывая пальцами как можно лучше, пока он все еще в штанах.
Я знаю, когда у меня все получается, потому что он рычит. Я тяну, стирая все, что он делает. Я кусаю его за ухо, возвращая контроль.
– Не. Справедливо, – произношу я.
– Справедливость – для судей. – Он возвышается надо мной и расстегивает ремень, глядя на меня обнаженную под ним. Он выдергивает его из петель для ремня, такой горячий и грубый.
Нежное настроение исчезло.
– Я планирую быть совершенно несправедливым по отношению к тебе. Я собираюсь использовать все преимущества. Я собираюсь держать тебя обнаженной подо мной и трахать тебя, пока ты не начнешь выкрикивать мое имя.
– Э-э, – говорю я.
Он прижимает мою руку к моему лону.
– Сделай сама, детка. Подготовь себя.
– Я хочу, чтобы ты это сделал.
Он бросает на меня строгий взгляд. Властный, суровый Генри не совсем забыл о себе как о генеральном директоре. Сейчас я чувствую себя лучше. Я провожу пальцами между ног. Он расстегивает рубашку, пристально глядя на мою кожу. Я набираю ритм.
Он снимает рубашку, обнажая мускулистую грудь. Он отбрасывает вещь в сторону, затем срывает с себя остальную одежду, не отрывая взгляда от моих пальцев.
– Ты не знаешь, какая ты горячая.
– Иди сюда, – говорю я. Мне нужно, чтобы он лег на меня.
Он роется в ящике прикроватной тумбочки. Трепет пронизывает меня насквозь. Я поворачиваюсь на бок и провожу ладонью по его бедру, похожему на гладкую массивную колонну, вверх к его члену, который торчит твердый, толстый с прожилками и красивый в мрачных тенях комнаты.
Член Генри прекрасен, как и он сам.
– Разве у тебя не было работы, которую ты должна была выполнять? – рычит он.
– Теперь у меня другая работа. – Я беру его в руку, и он стонет. – Горизонтальное движение, – добавляю я.
Он снова стонет, когда я провожу рукой по его твердому, как камень, члену,
– … собираешься убить меня, – бормочет он.
Я сажусь и облизываю сбоку.
– Возможно, задену зубами. – Я провожу языком по блестящей головке, солоноватой и гладкой.
Со сдавленным криком он опрокидывает меня на спину. Он отбросает обертку от презерватива. Натягивает его на себя быстрыми, эффективными движениями, не отрывая от меня взгляда.
– Трахни меня, – говорю я. Мои слова звучат с придыханием. Все мое существо как будто замерло, ожидая его, страстно желая его.
– Ты уверена? – спрашивает Генри, направляя головку к моему клитору с помощью большого пальца, что заставляет меня почти кончить.
– Уверена. – Я выгибаю бедра, подстегивая его.
Генри опускает меня обратно, прижимая мои бедра к кровати, когда он скользит по мне с совершенно дразнящим нажимом.
Он трет мой клитор сильнее и безжалостнее, сосредоточившись на самых чувствительных к щекотке частях меня.
Я издаю тихий умоляющий звук. Я двигаюсь под ним ритмично, как будто он уже трахает меня.