Я выдыхаю, когда Генри проталкивает в меня набухший член, огромный и толстый.
– Срань господня, – произносит он голосом, полным удивления.
Моя кровь течет быстрее. Все выходит из-под контроля. Внезапно соединиться с ним – это слишком много правды. Правды, скрывающей болезненную ложь.
– Генри…
Он целует линию моей челюсти и начинает двигаться внутри меня.
– Нам не нужно ни о чем думать, – говорит он. – Просто сконцентрируйся на том, как я двигаюсь внутри тебя. Как сильно ты меня сжимаешь. То, что ты делаешь со мной… – Здесь он, кажется, теряет ход своих мыслей. – Как чертовски хорошо… – Он движется дальше, ведя нас ввысь, разжигая в нас пламя.
Кожа Генри блестит от пота. Твердые плоскости мышц. Дрожь волос на его животе, когда я опускаю туда руку.
Какое-то время я сверху, потом он сверху. Потом я прижимаюсь к спинке кровати. Каждая новая вещь кажется самой лучшей идеей на свете.
– Я хочу запомнить каждый звук, который ты издаешь, – говорит Генри. Его блестящие бицепсы выпирают, когда мужчина двигается надо мной. Горячая, твердая плоть. Запах пота. Прерывистое дыхание. – С тобой все в новинку. С тобой я чувствую себя по-новому.
– Я тоже, – хрипло шепчу я.
– Ты близко, – произносит он и начинает двигаться медленно и уверенно. Он меняет угол наклона, кажется, набухает внутри меня, растягивая меня. Это больно и хорошо одновременно.
Его глаза впиваются в мои. Интимность этого момента обжигает.
Затем он попадает по моему клитору, и меня скручивает.
– Генри, пожалуйста! Еще. – Я хватаю его за волосы.
Он действует сильнее.
– Оторвись, детка. Возьми то, что тебе нужно.
Я вскрикиваю, когда оргазм разрывает меня на части.
Он прижимается лицом к моему плечу, замирая, содрогаясь внутри меня, издавая тихий гортанный звук.
Когда мы заканчиваем, когда Генри выходит из меня, он заключает меня в плен своих рук.
– Ты такая чертовски красивая, – говорит он.
Я провожу пальцем по его щеке, затем провожу им обратно вверх, вниз и еще раз вверх, наслаждаясь ощущением его лица, его щетины. Я думаю, ему нравится, когда я прикасаюсь к его лицу, почти так же сильно, как и мне. Или, может быть, потому, что я это делаю.
– Я собирался продержаться дольше, – говорит он. – У меня был план.
Я улыбаюсь.
– Я серьезно. Я хочу, чтобы у тебя все было идеально.
– Ты должен был оставить свою должность генерального директора за дверью, помнишь?
– Извини, – говорит Генри.
– Не стоит. Ты заставляешь меня чувствовать себя одной из твоих людей. Ты так прекрасно относишься к своим людям. Им так повезло.
– Ты одна из моих людей.
Я сглатываю и прижимаю палец к его губе, провожу по ее подушечке. Я не смогла бы говорить, даже если бы захотела.
Генри снова целует меня, и я нахожусь на небесах на прохладных простынях под ним.
Глава двадцатая пятая
Вики
Я принимаю душ, пока он звонит по телефону насчет Десяти.
Я вытираюсь и надеваю одну из его мягких, красиво сшитых рубашек. Когда я выхожу из ванной, запах чеснока и сыра ударяет по моим рецепторамв полную силу.
Я застаю его готовящим. Без рубашки. Босым. Джинсы идеально обтягивают его бедра.
– Что ты готовишь?
Он поворачивается. Его глаза темнеют.
– Что на тебе надето?
Я бросаю на него невинный взгляд.
– Это?
Он ругается и поворачивается обратно к плите.
– Соус «Альфредо». И я нахожусь в критической точке этой операции. Там дышит вино. Почему бы тебе не налить нам по бокалу?
Оно дышит. Он чертовски помешан на том, чтобы все делать идеально.
Я наливаю два бокала и возвращаюсь. Ставлю его у плиты.
– Нужно добавлять сыр в соус очень медленно, – говорит он, добавляя микроскопическое количество сыра к фунту растопленного сливочного масла и жирных сливок, которые он медленно и методично перемешивал. – Очень медленно.
– Пахнет потрясающе.
Он добавляет еще щепотку сыра, и еще, и еще.
– Большинство людей так не поступают.
Но Генри – да.
Я поставила свое вино и обняла его, соприкасаясь с его мускулами и твердыми плоскостями.
– Ты так испортишь ужин.
Я целую его в спину.
– Я пытаюсь этого не делать.
– Пытаешься. – Я слышу улыбку в его голосе. – Пытаться – не значит делать. – Он выключает плиту, накрывает сковороду крышкой и разворачивается. – Посмотри на себя, – говорит он, надвигаясь на меня.
Я отступаю.
– Посмотреть на что?
Он протягивает руку, но я вырываюсь из его хватки и разворачиваюсь. И бегу. Его дом огромен, и вы можете бегать в нем. Я добираюсь до гостиной.
Грубые руки хватают меня, разворачивают лицом к нему. Он хватает рубашку и рвет ее, затем толкает меня на диван.
Появляется презерватив. Мы трахаемся неистово, хватаясь руками, задевая зубами. Его вес придавливает меня.
Он поднимает мою ногу, чтобы проникнуть глубже.
Я держу его за волосы, принимая его, смешивая боль и удовольствие.
Он прижимается своим потным лбом к моей груди, когда кончает. Я перестаю дергать его за волосы и просто целую его, приходя в себя от своего оргазма и наслаждаясь его.
Я целую его волосы, когда он кончает. Он – это все.
Он переворачивается на бок рядом со мной.
У него такой серьезный взгляд.
– Такого никогда не было. – Он пропускает прядь моих волос сквозь два пальца с таким выражением, как будто это самые удивительные волосы, которые он когда-либо видел.
– У меня тоже, – отвечаю я.
Кажется, ему это нравится. Он смотрит на меня с такой теплотой и привязанностью. Это питает мою душу.
– Я рад, – говорит он. – Это было невероятно. Я хотел сделать с тобой все.
– Ты вроде как и сделал.
– О, вряд ли.
– О, вряд ли. – Я улыбаюсь. – Мне нравится чувствовать, как ты входишь в меня. Мне нравится, как ощущается твое тело.
– Мне нравится, как ты дышишь, – говорит он. – Иногда ты просто дышишь, и я хочу тебя.
Я целую его в нос.
– И эта штука с укусами…
– Да? – Я улыбаюсь.
– Да, – произносит он. – И эта штука с мокрым пальцем.
Я прищуриваю глаза.
– Какая штука с мокрым пальцем?
– Ты знаешь. Прикосновение.
Я хмурю брови, пытаясь понять, что он имеет в виду.
– Когда ты слегка коснулась моего анального отверстия своим мокрым пальцем? Это было… возбуждающе.
Я хмурюсь. Боже, неужели я была в таком состоянии?
– Я не делала ничего подобного.
– Ты просто прикоснулась к нему, очень легко.
Я изучаю его глаза, пытаясь понять, шутит он или нет. Вот тогда Смакерс вскакивает и бежит по спинке дивана, глядя на нас сверху вниз, виляя хвостом и высунув язык.
– О… – говорю я.
– Что? Что случилось? – Он прослеживает направление моего взгляда, и на его лице появляется выражение ужаса.
Ужас.
Я фыркаю и прижимаюсь лицом к его груди.
– Не смешно, – говорит он.
– Это немного забавно, – отвечаю я в потную подушку мышц на его груди.
– Отвали, Смакерс!
Я просто смеюсь.
– Я, честно говоря, не знаю, закрепляет ли это твой статус Самого Завидного Подонка или разрушает его, – говорю я.
– Даже не начинай, – говорит он, наваливаясь на меня сверху, заключая в плен своих рук.
Я фыркаю.
– И подумать только, я вообразила, что ты не любишь собак.