– Я не играл.
Она хватает свою сумочку и куртку и направляется к двери лифта, затем останавливается.
Я останавливаюсь позади нее, сердце колотится. Она передумала? Вспомнила, что было между нами?
– Вики, – говорю я.
Она медленно поворачивается, но тепло исчезло из ее глаз.
– Не волнуйся, я все равно верну ее. Я подпишу и передам те бумаги, которые я составила. За полмиллиона.
– Не надо, – шепчу я, когда осознаю значение этих цифр.
– Это мое предложение.
– Генри… – Бретт начинает что-то говорить. Я заткнул его быстрым взглядом. Он широко раскрывает глаза. Он хочет, чтобы я принял предложение. Это намного дешевле, чем миллионы, которые мы предлагали несколько недель назад.
– Это не ты, – говорю я. – Ты борешься за вещи.
– В прошлый раз я не получила и половины миллиона. Так что ты заплатишь мне, а если ты этого не сделаешь, мир узнает, что Вонда О'Нил и Смакерс управляют твоей компанией.
– Вики.
– Вонда, – говорит она. – Я Вонда О'Нил. И надо признаться, заставить меня хорошо вести себя с помощью «хорошего полицейского», пока ты собираешь улики для слушания, весьма эффективно. Кто знает, что бы я сделала. Может быть, даже выкрасила эти краны в розовый цвет, с мордочкой Смакерса…
– Мы заплатим! – говорит Бретт. – Ради всего святого!
– Я не хочу, чтобы ты уходила, – говорю я. – Бретт уходит.
– Банковский перевод, – она выуживает чековую книжку и отрывает квитанцию о внесении депозита. – Пятьсот тысяч, и ты больше никогда обо мне не услышишь.
– Я не притворялся. Ты знаешь, что я не притворялся. Почувствуй, что это правда.
Ее глаза холодны:
– Если ты последуешь за мной или попытаешься связаться, я расскажу «New York Tribune» историю Вонды О'Нил и собаки, и их влияния на «Locke Worldwide».
Я встаю между ней и дверью лифта, но не прикасаюсь к ней. Я не Денни. Только уже слишком поздно.
– Я знаю, как это выглядит.
– Ты знаешь? – спрашивает она. – Пожалуйста, пойми, когда я прошу тебя оставить меня в покое – уважай это. Переведи деньги на мой банковский счет к открытию банка завтра. С этим ты получишь мое молчание и свою компанию, – она нажимает на кнопку лифта. – Если денег не будет, ты можешь попрощаться со стабильностью имени Локк. Ты узнаешь из первых рук о силе имени Вонда.
– К черту компанию. Я хочу тебя, – говорю я.
Бретт хватает меня за плечо:
– Чувак.
Я стряхиваю его с себя.
– Мы справимся с этим, Вики.
Ее глаза блестят, когда она пятится к лифту. Она стоит там одна, тычет пальцем в кнопку, как всегда.
– На самом деле, когда ты так делаешь, быстрее он не приедет, – шепчу я, но двери уже закрыты.
Глава тридцатая
Вики
– Послезавтра? – Карли безутешна, когда я говорю ей, что мы должны уехать. Ее глаза дико блестят. – Это мой первый год в старшей школе, – говорит она. – Мы не можем просто уехать!
– Мы должны.
– Но мы не можем! Пожалуйста…
– Мне так жаль.
Она сворачивается калачиком на нашем потрепанном маленьком зеленом диванчике.
– И наш спектакль скоро состоится. И Бесс… О, боже мой, я никогда больше не увижу Бесс!
– Ты увидишь ее снова.
Я надеюсь. Я думаю. Я обхватываю себя руками.
– Все мои друзья. Вся наша жизнь. Если я брошу школу, меня никогда не примут назад.
– Я знаю, детка.
– Разве нет какого-нибудь другого способа? Должен быть! Ты всегда что-нибудь придумываешь. Ты всегда так делаешь.
Надежда в ее глазах убивает меня.
– Я думала об этом долго и упорно. Это лучшее, что я могу для нас сделать.
Она откидывается на спинку стула, вяло уставившись в потолок.
Я подвожу ее. Я пыталась взвалить на себя слишком много. Я попыталась подлететь слишком близко к солнцу и сгорела. Я стираю мысли о Генри. Возможно, он и звонит, но я давно заблокировала его.
– Все наши вещи, – говорит Карли.
Больше всего на свете мне хочется заключить ее в объятия, обнять так, как мне на самом деле хотелось бы, чтобы обняли меня, но она не в настроении.
– Мне жаль.
– Что, если я закончу семестр, живя у Бесс? И когда, может быть, все это утихнет…
– Подумай, Карли. Денни проболтается. Он живет, чтобы сделать мою жизнь несчастной. Или как-то это выплывет наружу – слишком много людей знают. И мама услышит. Она захочет, чтобы ты вернулась. Особенно, если она пронюхает о деньгах – то захочет тебя вернуть и придумает, как это сделать.
– Она наркоманка! Она даже не подала заявление о пропаже без вести. Разве они не увидят этого?
– Она твоя мать, а я Вонда – вот что они увидят. Они вернут тебя ей. Ты покидаешь Нью-Йорк со мной или с ней. Ты же знаешь, со мной гораздо веселее.
Она берет в руки ярко-зеленый шарф, и с ее губ срывается тихое рыдание. В глубине души она знает, что я права. Она была маленькой, но она помнит страшных парней, и они все еще там. Мы знаем это, потому что тайно следим за мамой на Facebook. Мы видим ее фотографии, большинство из которых сделаны внутри баров или в чьей-то убогой гостиной.
Я опускаюсь рядом с ней.
– На эти деньги мы можем отправиться во многие места. Куда ты хочешь поехать?
– Никуда. Мне не хочется никуда уезжать.
– Мне тоже, – говорю я. Я в отчаянии оглядываюсь по сторонам. Если не считать дивана, мебель не наша, но за эти годы мы собрали много маленьких сокровищ. Мы упорно боролись и создали свою жизнь.
– Мы никогда больше не увидим грустных мимов или яростного защитника.
– Я знаю, – я положила руку ей на предплечье. – Давай подумаем о классном месте, куда ты могла бы пойти, чтобы продолжить свое театральное образование.
Мы идем за мороженым с дурацким количеством конфет, по пути проходя мимо грустных мимов. Мы обнимаем их, и наши щеки покрываются белой краской.
Мы обсуждаем планы в кафе-мороженом. Я предпочитаю Лос-Анджелес, но место должно быть за границей. Я поговорила со своим знакомым по поводу сверхдорогих поддельных удостоверений личности. Он считает, что может получить зарубежные рабочие визы под разными именами.
Мы останавливаемся на Лондоне. Там имеется театральная сцена, на которой Карли сможет себя реализовать. И это такой же большой город, как и Нью-Йорк. Место, где можно заблудиться.
Мы ищем арендованное жилье от собственника на наших телефонах, и когда мы находим один вариант, то платим случайному соседу, чтобы он организовал все. Таким образом, мы не оставим следов.
Мы как можно скорее отправимся в отель в аэропорту и оттуда организуем остальную часть переезда. Важно не оставлять следов, потому что, если история обо мне, Смакерсе и компании всплывет, внимание СМИ будет безжалостным.
Бретт, кажется, думает, что он сдержал Денни, но он не знает этого куска дерьма так, как я.
Я оставляю Карли у нас дома, упаковывать коробки для отправки. Ее одноклассница с мамой берут на себя нашу работу по присмотру за попугаем, потому что такие места с домашними животными в Верхнем Вест-Сайде долго не простаивают. Карли собирается познакомить их с Бадди и показать им, как все это происходит.
Я отправляюсь на встречу с Латришей в студию. Когда я добираюсь туда, на улице темно. Я думала, что мне будет грустно, когда я войду в это место, но я чувствую странную гордость. Место и обитатели этого района сделали мою жизнь лучше. Они стали мне семьей тогда, когда у меня ее не было. Я брожу вокруг, просто общаясь с людьми в последний раз, не устраивая большого драматического прощания.