Слева открылись двери приемного покоя, и Лейла поспешно обернулась, чтобы увидеть помещение за ними. Где Ясмин? Она сейчас с Максом? Одна или с Эндрю? Он справляется? Может, нужно помочь?
Лейла закрыла лицо рукой. Сердце билось в бешеном темпе с того самого момента, как Эндрю позвонил ей утром, и по мере того, как адреналин переставал действовать, наваливалось истощение. Тяжесть содеянного была слишком велика, чтобы выдержать ее. Лейла вспоминала, как Макс лежал в карете скорой помощи на каталке, трясясь на кочках, безжизненный и немой. Он погиб, и виновата в этом она. От новой глубины осознания содержимое желудка ринулось вверх. Лейла срыгнула, потом быстро проглотила жидкость, чувствуя на языке мерзкий кислый вкус. Сидя на скамейке, она согнулась и положила голову на колени. Стены зала вокруг колыхались, усиливая тошноту. Лейла сделала судорожный вдох, боясь, что ее вырвет. В панике она подскочила и бросилась к ближайшему туалету, где нагнулась над раковиной, но ничего не произошло. Опершись обеими руками об умывальник, она сглатывала несуществующую жидкость с химическим привкусом. Немного придя в себя, Лейла открыла кран и прополоскала рот водой, которая оказалась неприятно теплой. Когда руки перестали дрожать, Лейла вытерла лицо бумажным полотенцем, глубоко вдохнула и осторожно покинула обманчиво безопасную скорлупу дамской комнаты.
— Мисс Саид?
Обернувшись, Лейла увидела в дальнем конце коридора человека, широкоплечего мужчину за сорок с квадратным лицом профессионального боксера.
— Да, — неуверенно ответила она.
— Детектив Кристофер Шепард, служба столичной полиции. — Мужчина продемонстрировал удостоверение и жетон, вложенные в дешевый бумажник из черного кожзаменителя.
Лейла непонимающе посмотрела на документ.
— Меня назначили расследовать обстоятельства смерти трехлетнего Макса Андерсона.
Лейлу обожгло беспокойство. Как следует вести себя в такой ситуации? Она должна следовать всем социальным нормам, как обычно? «Здравствуйте, рада познакомиться, как у вас дела?» Быть покладистой? Или, от греха подальше, уйти в глухую оборону? Допустимо ли говорить вслух то, что она на самом деле думает? «Я виновата. Это моя вина. Помогите».
— Можете уделить мне немного времени?
Лейла кивнула.
— Конечно, детектив. — Она услышала, как дрожит у нее голос.
Собеседник, конечно, тоже это заметил.
— Зовите меня Шеп. — благожелательно предложил он.
— Шеп, — послушно повторила Лейла. Односложное имя легко сорвалось с языка.
— Полагаю, вы последняя видели Макса живым?
Лейла жалобно всхлипнула.
— Да.
— Вы не откажетесь проехать со мной в участок для короткой беседы?
Она ответила, запинаясь:
— А нельзя поговорить здесь?
— Будет лучше провести беседу у нас в участке, — мягко, но настойчиво ответил Шепард.
Лейла посмотрела на двустворчатую дверь за левым плечом детектива.
— Можно сообщить семье, куда я еду?
— Мы об этом позаботимся, — поспешно ответил он.
Лейла заметила еще одного полицейского за дверью.
— Не волнуйтесь, мы просто поболтаем, — добавил Шепард.
Она опасливо вышла вслед за ним на улицу к неприметному синему автомобилю. Детектив открыл заднюю дверь, и Лейла скользнула внутрь, грациозно подтянув ноги. Пока они ехали в участок, она ощущала странное, убаюкивающее спокойствие. Все звуки стали приглушенными, будто она вновь оказалась в утробе матери. Машина еле тащилась по загруженным улицам, и блики солнца на стеклянных небоскребах заставляли Лейлу постоянно жмуриться. Вот так себя чувствуют выжившие на войне? Когда, вернувшись домой, обнаруживают, что вокруг бедлам, да и самого дома больше нет.
Пока Лейла безвольно сидела на заднем сиденье полицейского автомобиля, ей на ум пришел постыдный вопрос. Как ей следует себя вести? Может, полагается биться в истерике? Недвусмысленно показать, какой ужас она сейчас испытывает. Поймав взгляд Шепарда в зеркале заднего вида, Лейла в страхе отвернулась. В его глазах она увидела одно: неприкрытое подозрение.
Наконец они приехали к полицейскому участку в Бетнал-Грин. Суровое здание из красного кирпича венчали два флага, безжизненно повисших в застывшем горячем воздухе. Детектив проводил спутницу внутрь, придержав дверь на входе. В этом жесте не было ни тени галантности, лишь эффективность: дверь была массивная и тяжелая. По пустому коридору они попали в небольшую комнату для допросов. Помещение давно не проветривали, спертый воздух отдавал скисшими ягодами. Лейла села у стола и вытерла ладони о юбку, молясь о том, чтобы наконец перестать потеть.