Взойдя на свидетельскую кафедру, доктор Притчард напыщенно прочитала свидетельскую клятву. Мисс Притчард было ближе к пятидесяти. Лейла хорошо запомнила ее прошлым летом: угрюмая женщина со слабым подбородком, собранными в пучок каштановыми волосами и вечным прищуром. будто она забыла дома очки. Врачом она была толковым, но совершенно не умела общаться с пациентами.
Эдвард начал деловым тоном:
— Доктор, расскажите нам, пожалуйста, что произошло, когда Лейла Саид обратилась к вам с травмой своего племянника Макса Андерсона.
Свидетельница коротко кивнула.
— Эта женщина, мисс Саид, провела у нас мало времени. По ее словам, она была не уверена, что ей вообще стоило обращаться в неотложку.
— И какой она вам показалась, можете описать?
— Я бы сказала, слегка на нервах. Она постоянно говорила и пыталась объяснить, что произошло.
— И что же именно произошло, по ее словам?
— Она сказала, что малыш упал с горки.
— Его травма подходила к такому случаю?
— Вполне. У меня не было оснований сомневаться. Мы осмотрели ребенка, нашли лишь небольшой порез кожных покровов — ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться. Хорошо, что она не потащила ребенка в амбулаторию.
— Таким образом, это была неглубокая рваная рана, ничего экстраординарного?
— Именно так.
Обвинитель нахмурил брови.
— Но тогда почему же вы посчитали нужным обратиться к нам по этому поводу?
— Скажем так, я увидела выпуск новостей про мисс Саид и вспомнила тот визит.
— Что заставило вас заподозрить неладное?
— В репортаже говорилось, что у нее нет своих детей.
— И что же тут необычного?
— А вот что: в момент визита она представилась нам как мать ребенка.
В зале послышались перешептывания. Присяжные обернулись в сторону Лейлы, которая сидела выпучив от страха глаза. Эдвард держал паузу. Было что-то зловещее в женщине, которая называет себя матерью чужого ребенка, — и обвинитель хотел, чтобы эта информация произвела эффект на собравшихся.
Когда в зале вновь воцарилась тишина, Форшелл продолжил:
— У вас были причины усомниться в ее заявлении?
— Нет, — ответила врач.
— Вы можете предположить, почему она солгала?
— Думаю, чтобы скрыть травму от настоящей матери.
Лейла заставляла себя сдерживаться. Она не закроет глаза и не опустит голову. Нельзя показывать признаки стыда.
— Чтобы скрыть травму от настоящей матери, — задумчиво повторил Форшелл. — Благодарю вас, доктор. Пожалуйста, задержитесь на несколько минут, чтобы ответить на вопросы защиты.
Вслед за Форшеллом поднялась Клара Пирсон.
— Доктор Притчард, можете поподробнее рассказать нам об этой рваной ране головы? Насколько она была обширна или глубока?
— Абсолютно незначительный порез. Мы даже не использовали пластырь, просто обработали антисептиком.
Клара театрально развела руками.
— Простите, я запуталась. Мой коллега описал травму как рваную рану головы, но при этом вы даже обошлись без пластыря?
— В документах повреждение значится как небольшая рана, но на самом деле это была не более чем ссадина.
— Не более чем ссадина, — эхом отозвалась Клара. — Но при этом Лейла Саид была настолько обеспокоена этой ссадиной, что привезла ребенка к вам на осмотр?
— Да. Мы часто сталкиваемся с тревожными родителями, — врач неопределенно махнула рукой, — или членами семьи. Малейший синяк — и они выламывают двери госпиталя.
— То есть Лейла Саид беспокоилась о племяннике, как многие ответственные родители?
— Да, это вполне верно.
— Вы определили повреждение как «не более чем ссадину». Как вы думаете, это заслуживало долгих объяснений с родителями ребенка? Если бы подобное произошло с мальчиком в садике, вас смутило бы, если бы воспитатель не посчитал нужным тут же вызывать родителей на встречу, чтобы сообщить столь пугающую новость?