— Как ты? — спросил Джейсон.
Ясмин бессильно махнула рукой, не в силах сформулировать приемлемый ответ.
— А ты как? — вместо этого поинтересовалась она.
Джейсон задумчиво поскреб ногтем скатерть.
— Да все хорошо, — ответил он, и снова повисла тишина. Неловкость нарастала, и Джейсон заказал бутылку вина, после чего пустился в длинный монолог, в основном о работе. Должно быть, он заметил, как затуманились глаза Ясмин, потому что, перегнувшись через стол, взял ее за руку и мягко спросил:
— Хочешь поговорить о произошедшем?
Она помотала головой. Интересно, как бы он отреагировал, если бы Ясмин прямо сейчас твердо ответила: «Я хочу кое-чего большего». Слова жгли язык, и она пыталась заставить себя выговорить их. Как было бы просто тогда завернуть в отель напротив, заплатить наличкой и взбежать наверх, в номер. Ведь Джейсон не откажет. Даже в таком состоянии, с неухоженными волосами и жирной кожей, даже печальную и отрешенную, он наверняка желает ее.
— Так чего ты хочешь? — спросил Джейсон. Вот он, намек на возможность, проба границ. Он провел пальцем по ее мягкой ладони. — Можешь не отвечать. По-моему, я уже знаю.
Ясмин выдержала его взгляд.
— И? — выдохнула она, соблазнительно разомкнув губы. Обольщение шло ей, как любимая куртка.
— И мне не обязательно произносить это вслух, правда? — с улыбкой ответил Джейсон, скользнув взглядом по ее декольте.
Ясмин замерла в нерешительности, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Она понимала: если согласиться сейчас, уже не выйдет оправдаться излишком алкоголя или бесшабашной атмосферой вечеринки. Это будет взвешенное решение. Развилка приятно холодила, будто шелк на оголенной коже. Все останется между ними. Джейсон уже не раз доказал, что умеет хранить тайны. Она набрала воздуху в легкие, грудь всколыхнулась, но едва Ясмин собралась ответить согласием, как возле их столика остановилась официантка, разрушив магию сексуального напряжения.
— Вы уже готовы сделать заказ? — спросила она. Ее улыбка сияла, как стекло бокала.
— Да, — ответила Ясмин с облегчением. — Да, будьте добры.
Она заказала самое большое блюдо в меню — телячью вырезку, запеченную с хрустящими луковыми кольцами, с гарниром из картошки по-деревенски. Пока они будут сидеть здесь и есть, они не смогут находиться в другом месте, занимаясь чем-то другим. И если Ясмин докажет сама себе, что способна спокойно выдержать присутствие Джейсона, значит, ей нечего бояться своих надуманных слабостей: безволия, двоедушия, эгоистичности.
— А вы, сэр? — обратилась девушка к Джейсону.
Тот не смог скрыть раздражения, пока делал заказ. Когда официантка удалилась, он посмотрел на свою спутницу.
— Что ж, видимо, в итоге мы просто обедаем, — заметил он не без насмешки в голосе.
— Похоже на то. — Она одарила его белозубой улыбкой, поднимая бокал вина.
Глава 13
Сегодня Лейла тщательно подобрала одеяние: стильное платье в голубую полоску и сдержанное пальто до колен в стиле Кейт Миддлтон. Утром она распустила волосы, пытаясь смягчить волевые очертания подбородка, но сейчас жалела об этом: прическе не хватало объема, и Лейле хотелось втянуть голову в плечи от ощущения оголенности. Сегодня выдержка давалась ей особенно трудно. Лейла чувствовала себя штангистом-тяжеловесом: одно неверное движение — и снаряд выпадет из рук со страшным грохотом. Очевидно, что, если сегодня все пойдет против плана, она окажется в тюрьме еще до Рождества. Эта мысль ужаснула ее. Лейла всегда знала, чего ей не хватает. Она сильная личность, она амбициозна, упорна, несгибаема. Но сейчас ей требовалось лишь одно качество: умение нравиться. Ей нужно понравиться присяжным. Сейчас, в ожидании того, когда ее вызовут давать показания, Лейла поняла, что не подготовилась. Надо было тренировать те навыки, которые так легко давались ее сестре: округленные в изумлении глаза, вспыхивающий на скулах огонь, дрожь в голосе, которая включала у окружающих инстинкт защитника. Она поняла это слишком поздно — Клара уже вышла на середину зала, чтобы зачитать речь в защиту подсудимой.
— Уважаемая коллегия присяжных, мы рассматриваем дело о смерти ребенка, — Клара сурово оглядела каждого присяжного. — Я повторю: мы рассматриваем дело о смерти ребенка. Хочу дать вам время переварить эту мысль, поскольку понимаю, как сложно говорить о таком. Я знаю, как сжимается сердце от столь жестоких слов, но не хочу смягчать их никакими эвфемизмами. То, о чем мы говорим, — страшно, трагично и отвратительно. Отрицать это невозможно. — Защитница поправила манжету рубашки. — Вы, возможно, задаетесь вопросом, почему я, как адвокат подсудимой, стремлюсь подчеркнуть тяжесть происшествия. — Клара сжала губы. — Что ж, ответ прост: я стремлюсь почувствовать то же, что и вы. Мы все должны признать, что чувствуем боль, злость, шок и скорбь. Я говорю это также потому, что собираюсь попросить вас о действии, которое потребует силы и смелости. — Клара сомкнула ладони. — Я прошу вас в полной мере прочувствовать эту боль. А затем, прочувствовав ее, отложить в сторону, поскольку для решения требуется ясность ума. Господа, вы исполняете свою роль, поскольку закон верит в вашу способность мыслить рационально. Чтобы оценить факты, необходимо справиться с эмоциями. Я понимаю, как это непросто, но — вслед за законом — верю в ваш холодный разум.