— А это вечером на совещании у Эссена будет объявлено. Вам, Александра Платоновна, там следует тоже быть.
И я, конечно, явилась. Половина собрания встретила меня восторженным приветствием, остальные с отстраненной холодностью. Первые, понятное дело, из состава экспедиции, и их эмоции были не поняты. Петр Кириллович на это внимания не обратил и объявил:
— Волей, данной мне Императором Российским, я объявляю, что все земли Хорезма переходят Российской Империи на веки вечные. Губернатором до особого распоряжения назначаю себя. Бывшие ханские наделы переходят в собственность государства, остальные земли сохраняют своих владельцев, если они смогут подтвердить свои права на них. Местничество искореняется, в города назначаются военные коменданты. Хорезм, как отдельное государство, с сего дня прекращает свое существование.
Сказано это было ровным и усталым голосом, особого воодушевления тоже не вызвало. Генерал озвучил очевидное, Хиву же никому жалко не было.
— А что с наследниками у хана? — спросил кто-то.
— Сын его Алла-кули убит, — ответил Некрасов. — Причем, кажется, своими же. Следующий в очереди Рахим-кули где-то прячется, но найдем. Жизни лишать не будем, отправится на воспитание в Петербург.
Эссен продолжил:
— Экспедиция, отправленная Высочайшей волей, будет продолжена после отдыха и пополнения припасов. Передаю в ведение ее под начало графини Болкошиной и генерала Ланжерона Павлоградский гусарский, артиллерийскую команду и Бутырский мушкетерский полк полковника Дурова. Пострадавшие части экспедиции будут пополнены из имеющихся у меня. Помимо этих заберете себе Копорский пехотный полк. Пусть честь свою восстанавливает[1].
При этих словах командир копорцев подполковник Юлиус поморщился, но кивнул. Почему-то при этом хмуро посмотрел на меня. Подозреваю, что проблемы с этим офицером еще будут.
— Не мало ли себе войск себе оставляете, Петр Кириллович? — спросил Ланжерон.
Мой генерал был доволен усилением. Вместе с ним он выбил себе еще и обозы, которые переделывал на наш лад.
— Из Оренбурга еще прибывать будут, всю Хиву гарнизонами покроем. Эти телеги на пару — истинное чудо для армии. Из трех государств, нам интересных, одно уже наше. Второе — Бухара, куда экспедиция в сопровождении и моих войск отправится в ближайшие дни.
— Помилуйте, Выше Высокопревосходительство! — воскликнул полковник Петров. — А как же отдых? Мы из боев не вылезали сколько!
— Вот в Бухаре и отдохнете, — отрезал генерал. — Там вас ждут, — соизволил все же пояснить Эссен. — Хан бухарский сам идет под руку российскую. Вон, — губернатор кивнул на Некрасова, — интендант ваш все расскажет. Так что будете наслаждаться гостеприимством. А у меня в планах Кокандское ханство, которое их всех этих трех — самое поганое. Но до них доберемся годика через три, для начала надо под свою руку Бухару привести.
— Ее тоже завоевывать? — спросила я.
— Нет, графиня, Бухара останется протекторатом, пока не даст повода.
Дальнейшее обсуждение в большей своей части было для меня скучным. Решались вопросы сугубо военные, связанные с обеспечением войск и порядком их движения. Назначались коменданты городов, определялись полки, им приданные для усмирения хивинцев. И только в конце генерал Эссен вновь привлек мое внимание:
— Последнее на сегодня. Александра Платоновна, для Вам у меня высочайшее послание.
Петр Кириллович выдвинул ящик роскошного резного стола, принадлежавшего ранее какому-то хивинскому чиновнику, и извлек оттуда запечатанный конверт. На сургуче виднелся знакомый герб, и руки мои, ломая его, почему-то дрожали.
На извлеченном листе бумаги была лишь одна фраза:
«Женитесь уже и успокойтесь! Н.»
Вензель нового Императора я помнила плохо, но сомнений в его подлинности быть не могло. Так не шутят.
Горло мое перехватило, а щеки вспыхнули. Это состояние не укрылось от присутствующих, и Эссен взял письмо, молча испросив позволения. Я кивнула. Генерал прочитал и хмыкнул.
— Это про штабс-ротмистра Фатова?
Я кивнула.
— Что-то счастливой не выглядите, графиня. Не хотите?
— Хочу! — излишне резко вскрикнула я.
Ведь и в самом деле — хочу! И пусть он младше меня, пусть не манихей, пусть и без титула, который, прямо скажем, и у меня-то едва говорит начал по возрасту, но — хочу!
Все сомнения отмелись в миг.
— Ну, тогда играем свадьбу, после и отправляетесь в Бухару.
— Какую свадьбу? — не понял происходящего какой-то полковник в незнакомом мне мундире.
— Почему задержка для какой-то свадьбы? — изумился другой.