Некрасов вытащил из своих бумаг весьма подробную карту, в которую тут же вцепился Фатов.
— Вот Кундуз, и через него нам бы следовало пройти. От Дуррани он отделился уже лет тридцать как, но афганцы считают его своим. Правят там узбеки, поэтому Бухара с ними пытается дружить. Дальше идут провинции, которые сейчас держат баракзаи. Вот Герат. Если мы дружим с кем-то из баракзаев, то Герат будем проходить войной. Жарко сейчас и тут, — полковник ткнул пальцем в землю, названную «Кашмир». — За нее воюют с Сикской империей и неудачно. Тамошний царь… сейчас… — полковник пошелестел листами, нашел нужное и, кивнув, продолжил: — Ранджит Сингх рьяно взялся за дело, войском у него командует француз по имени Жан Франсу Аллар. Это уже фактически Индия.
— Так, может, нам с ним иметь дело?
— Не выгодно. Дорога оттуда ведет высоко в горы, где нам точно делать нечего. Нет, нам надо вот сюда, на юг, тогда мы выйдем к морю и богатым провинциям. И окажемся в самом подбрюшье англичан. Но с этими сикхами все равно связь наладим, они красные мундиры тоже ненавидят. И очень взаимно у них это. Так что, как видите, путь у нас будет далекий и очень сложный в организации. На кого ставить? Вот и я сомневаюсь.
— Кундуз под нож, поддержим этого младшего туземца, Герат под нож, — легко предложил Серж.
— Эк у Вас все по-гусарски, — рассмеялся «интендант». — Но настрой мне нравится. А что, штабс-ротмистр, пойдете в мою команду?
— Это в соглядатаи что ли? — растерялся Фатов.
— В них, родимых. Аль не по чести?
Теперь задумался мой супруг. С одной стороны, да — не по чести, но вот сложность и нужность работы полковника Некрасова он оценить успел. Я бы была категорически против такой службы Сержа, но не посмела высказаться на этот счет. Его жизнь, его судьба, невместно жене вмешиваться в такое. Согласится — значит доля моя такая. Ждать и кусать губы от переживаний.
— Знаете, Ваше высокоблагородие, а вот не вижу тут умаления ее я. Но и сразу согласием не отвечу. Не решаются такие дела с гусарской лихостью.
— Вот за такой ответ особенно ценю, Ваше благородие, — улыбнулся полковник. — Но и я серьезен. Надумаете — дайте знать.
И с этими словами вышел.
Я смотрела на притихшего Сержа и не знала, что ему сказать. Супруг мой сам подметил мое состояние и обеспокоенно поинтересовался причинами грусти.
— Дурак ты, Сережа. У Некрасова его соглядатаи в самое логова врага то тайно, то явно проникают, но над каждым из них меч занесен. Тут тебе не храбростью надо, а лицедейством и умом.
— То есть не только дурак, но и глупец? Последнее-то обидно! — рассмеялся любимый мой.
— Дурак! Склад ума тут нужен особенный. И опыт. Там, где ты битые горшки увидишь, опытный прикинет, сколько солдат с тех горшков кормилось. И таких вот мелочей много. Я уж сколько с полковником путешествую, так все никак границы его опыта не разгляжу. Паук он! Впрочем, решать здесь тебе. Я твой любой выбор приму.
— Думать надо, — буркнул Серж.
Я подошла к нему и обняла со спины, обвив руками шею. Супруг чмокнул мое запястье, но игривость не проявил. Все же задели его слова о качествах соглядатаев. Некрасов свою службу называл разведкой, пусть она и не имела ничего общего с обычными дозорами. Сергей же в ней видел сейчас приключения и геройство. Однако мне полковник говорил, что если кто-то из его людей проявляет геройство, то с работой своей он не справился.
Мужа я оставила в покоях, он решил прилечь, да так и уснул. Тревожить его я не стала, вышла во внутренний дворик. Здесь столкнулась взглядами с третьим сыном эмира — со смешным именем. Еще юный, но с очень умными и колючими глазами — Насрулла. Он поманил меня к себе, показав пальцем просьбу не шуметь. Это было странно и опасно, но любопытство опять взяло верх, и ноги сами понесли меня в какой-то закуток дворца. И там я с удивлением увидела старого Алмата.
— Бикеш Саша, сардар Насрулла попросил меня перевести тебе, но так, чтобы об этом не узнали, — поклонился кайсак.
Царевич что-то сказал и Алмат с поклоном сказал:
— Сардар спрашивает, может ли Белая Ведьма помочь ему обойти своих братьев?
Просьба была очень необычной, и я растерялась. Вмешиваться в дворцовые интриги Бухары мне совершенно не хотелось. Но было что-то в этом молодом человеке такое, что не позволяло мне просто развернуться и уйти.
— Почему сардар, — это, как я уже знала, означает «вождь» — полагает, что он лучше братьев?
— Потому что старший глуп и жаден, средний погряз в грехе, а младшие еще неразумны.
— Что хочет сардар от власти? Если сохранения старых порядков, то я уйду сейчас и не вспомню, что этот разговор был.