— О, как ужасно! — Ее голос снова потеплел, что заставило его чувствовать себя еще хуже. — Неудивительно, что ты ведешь себя не как Грэм, которого я знаю.
Эти слова заставили его громко рассмеяться, резким, отрывистым, истеричным смешком — если бы она знала настоящую причину.
— Мой старший брат умер вместе с ним.
Теперь Софи встала перед ним, положив ладонь на его руку.
— О, Грэм!
Молодой человек прикрыл рот рукой, подавляя истерический смех, который рвался наружу. Сейчас она глядела на него с осторожным замешательством.
— Двойная трагедия, — произнесла девушка. — Как печально.
Смех, отчаянный и панический, начал с борьбой прорываться на свободу.
— Есть еще кое-что…!
Софи отпрянула и сложила руки на груди, уставившись на него.
— Грэй, давай выкладывай!
— Они все умерли. — Его голос, уже искаженный от сдерживаемого смеха, странным образом сломался на слове «умерли». Грэм снова потер лицо. Его руки оказались влажными. Он глубоко вдохнул, встревоженный собственным недостатком сдержанности.
А затем Софи оказалась рядом с ним, взяла его руки в свои, заставила его сесть — почти подтолкнула — и встала на колени у его ног.
Грэм собирался поблагодарить ее за то, что она находится рядом с ним, но затем осознал, что крепко сжимает ее ладонь своей рукой. Суставы его пальцев побелели от силы, с которой Грэм это делал, но она не показывала, что ей больно. Он ослабил хватку.
— Извини.
Софи потянулась к нему. Он наклонился ближе. Да. Она положила одну руку ему на грудь и вытащила его носовой платок из нагрудного кармана.
— Вот, — спокойно произнесла она. — У тебя глаза на мокром месте.
У него были мокрые глаза. Казалось неправильным употреблять слово «плакать», потому что Грэм был достаточно спокоен, за исключением остатков неуравновешенного смеха и тенденции к увлажнению глаз.
Он взглянул на Софи.
— Ты знаешь, что это означает, не так ли?
Она кивнула с невозмутимым спокойствием.
— Да. Теперь ты совсем одинок.
Грэм подавил новый приступ яростной истерии.
— Нет. Я имею в виду… да, я одинок. Но что более важно, потому что фактически я все время был одинок… я — новый герцог Иденкорт.
Софи всегда удивлялась, почему люди используют слово «разбитое сердце». Сердца бились и иногда останавливались, но как мышца может разбиться?
Кажется, это происходит почти безо всяких усилий.
Она считала себя неуязвимой. Она высокомерно предполагала, что так как у нее нет возлюбленного, то она никогда не испытает любовных мук.
Какой же она была идиоткой.
Сквозь стук в голове и шум в ушах Софи слышала, как Грэм произнес ее имя. Его голос звучал так далеко.
Так и есть, он дальше, чем когда-либо был.
И он не вернется обратно.
Глава 5
Комната, когда-то казавшаяся убежищем от жестокого мира, сейчас окружила Софи во всей ее безвкусной ветхости и обманчивости. Ее святилище оказалось всего лишь помещением в дешевом, арендованном доме, а ее принц стал мужчиной, которого она просто не могла заполучить.
— Конечно же, нет ни единого пенни, которое можно было бы унаследовать, — легко произнес Грэм так, словно все это не имело значения. — Есть только земля и ничего из того, что могло бы обеспечить мне десерты, подобающие герцогу.
Деньги. Он говорит о деньгах — когда должен был услышать хрустальный звон ее разбившегося сердца с другого конца комнаты!
Чего еще ожидать от мужчины, подобного ему, и такой женщины как ты?
— Так что, кажется, — продолжал Грэм, — я должен немедленно жениться, и жениться на приданом, если хочу иметь удовольствие продолжать жить в такой же манере, к которой привык.
Что ж. Трижды идиотка за один-единственный день. Софи думала, что ее сердце не сможет расколоться еще больше. Ей на самом деле пора научиться не делать таких наивных предположений.
— Жениться, — тупо повторила она.
— Да. — Его взгляд устремился на улицу через окно — или возможно, куда-то еще дальше. В сторону дома леди Лайлы Кристи?
— На ком?
Грэм заморгал, удивление вернуло его обратно в гостиную, обратно к ней. Затем он криво усмехнулся и пожал плечами, затем развел руками.
— Боюсь, у меня нет ни малейшего представления. — Он попытался вернуться обратно к прежнему дразнящему тону. — Почему бы тебе не выбрать кого-нибудь для меня, любовь моя? Предпочтительно такую девушку, которую я смогу выносить подряд более одного часа в день.
Он не хотел быть жестоким. Софи хотелось верить в это. Если ей нужна дальнейшая иллюстрация того, насколько далеко он находится от нее, все, что ей нужно — это посмотреть в зеркало!
Довольно!
Девушка резко поднялась. Когда она успела сесть? Софи не помнила.
— Извини, Грэм… ах, ваша светлость. Я только осознала, что уже поздно. Надеюсь, вы извините меня, но у меня так много дел сегодня…
Смешное оправдание, когда он всего лишь час назад застал ее спящей на сиденье у окна. Грэм был слишком хорошо воспитан, чтобы сказать об этом, так что он только поклонился и произнес надлежащие извинения за то, что задержал ее. Софи кивнула, пытаясь сдержать неистовую потребность отказаться от своих манер.
— Надеюсь, вы не возражаете сами найти выход…? — Она взмахнула рукой по направлению к двери, и фарфоровая ваза — которой никогда не угрожала опасность за все те часы, которые они провели вместе в этой комнате — пролетела несколько футов прежде, чем разбиться о стену.
Софи резко отпрянула в сторону от грохота. Нет. Только не сейчас. Пожалуйста, не сейчас.
Бесполезно. В своем торопливом отступлении она перевернула маленький столик, хрусталь, стоявший на нем, также со звоном разбился о пол.
— Софи…
Она ощутила его теплую руку на своем плече, беспокойство в его голосе — или жалость?
Невыносимо.
Девушка отпрыгнула от Грэма, отчего вышитая скамеечка для ног полетела через комнату, вызвав при этом спазм в ее лодыжке, затем Софи споткнулась об угол ковра так, что почти ударилась лицом о деревянную дверь гостиной.
— Так жаль, но мне нужно идти… — Ей нужно выбираться отсюда, скорее, скорее…
Затем Софи оказалась на лестнице, высоко приподняв юбки одной рукой, к счастью, ее ноги уверенно делали поспешные шажки. Ее комната, такая же пустая, как и келья в монастыре, была благословенно пустой от всяких бьющихся предметов.
Прощай, Грэм.
Ей хотелось, чтобы она была одной из тех женщин, которые могут броситься на кровать и расплакаться. Увы, Софи смогла всего лишь сесть, сложив похолодевшие руки на коленях, и наблюдать за концом мечты, которую она имела, даже не осознавая этого.
Она думала, что приспособится к идее о том, что он будет всего лишь приятным развлечением, и намеревалась наслаждаться этим так долго, как это будет возможно, а затем без сожалений уйти прочь. Софи считала себя реалисткой, и все же, хотя она знала, что Грэм никогда не захочет ее, девушка не догадывалась, насколько она будет опустошена, когда он выберет кого-то другого.
Прощай навсегда.
Скоро он найдет кого-то, потому что чего же хотят все богатые семьи, как не использовать свои деньги для покупки титула?
В точности, как сэр Хэмиш Пикеринг.
Софи замерла, когда ее осенило. Нет. Она не может это сделать. Не было возможности убедить Грэма жениться на ней, не нарушая условий завещания и не проговорившись — к тому же это будет стоить Дейдре шанса выиграть траст.
Нет, деньги принадлежат Дейдре, а не ей. Это было практически решено, потому что муж Дейдре скоро станет герцогом, и Дейдре выиграет траст без малейшего обмана. Будет слишком несправедливо, если Софи сейчас украдет его у нее из-под носа.
Тишина комнаты давила на нее. Молчание. Уединение. Она должна была уже привыкнуть к ним к этому моменту.
Лучше бы ей сделать именно это, потому что у Софи не было блестящего будущего, если мир узнает о том, как она взяла деньги, присланные Тессой, чтобы приехать в Лондон, и не сказала ни одной живой душе, приехала без сопровождения и разрешения. И здесь она тоже была не нужна.