— Луис был бы доволен, — сказала Джорджетт. — Он так любил хорошие приемы.
— Да, любил, — согласился Перри. — И он не скряжничал, когда надо было выложить денежки на такую вечеринку. Мне всегда нравилось, что он умел получать удовольствие от своих денег.
— Муж был очень щедрым человеком. — Джорджетт схватила Макса за руку. — Что-то мне дурно, кажется, мне нужно присесть.
— Конечно, мама.
Пройдя через стайку щебечущих женщин, Макс проводил мать к креслу в стиле королевы Анны, стоящему в углу парадной гостиной. Посадив Джорджетт, он опустился перед ней на колени.
— Может, все-таки поднимешься в свою комнату? Хотя бы ненадолго?
Она отрицательно покачала головой.
— Тогда, может, выпьешь чего-нибудь? Я найду Ивонн и велю ей приготовить тебе чай с мятой.
— О да, Макс, это было бы неплохо. Чашку чаю. И пусть она положит три ложечки сахара. Мне нравится, когда чай с мятой очень сладкий.
— Ивонн никогда не забывает, — сказал Макс. — Кофе черный, а чай очень сладкий.
Макс огляделся, ища Меллори. С тех пор как они вернулись домой, он видел сестру всего один раз и подозревал, что она прячется в своей комнате. Он хотел проверить, как она. После смерти Луиса Меллори вела себя непривычно тихо и эмоционально отстранилась. Вероятно, сестра, как и ее мать, задает себе вопрос: как же они будут жить без Луиса? Меллори была его любимицей, избалованной любимицей. Отдав распоряжения насчет чая для матери, Макс пошел искать сестру, чтобы уговорить ее побыть с матерью.
Пройдя через кухню, он вышел в смежную с ней прихожую и оттуда — на веранду, где услышал голоса Ивонн и Джоли. Женщины сидели рядышком на широких перилах веранды и о чем-то беседовали.
— Может быть, ты хотя бы обдумаешь такой вариант ради Кларис? — спросила Ивонн.
Джоли замотала головой:
— Тетю Кларис устроит только один вариант: если я перееду в Белль-Роуз насовсем, а это совершенно исключено.
— Тогда дай ей несколько дней. Думаю, ты сможешь ненадолго забыть о своей неприязни ко второй семье отца и…
— Неприязнь — это слишком мягко сказано. Я презираю Джорджетт. А Максу я не доверяю. Боюсь, я не способна скрыть такие сильные чувства даже ради тети Кларис.
— А как насчет сестры? Меллори ты не можешь ненавидеть.
— Она мне сестра только наполовину. Но ты права, у меня нет к ней ненависти. Имея такую мать, как Джорджетт, она достойна только жалости.
У Макса было два пути: он мог тихо вернуться в дом или выдать свое присутствие. Он выбрал последнее и негромко кашлянул. Обе женщины посмотрели в его сторону. Ивонн соскользнула с перил, а Джоли осталась сидеть, глядя на Макса.
— Ивонн, мама просила чашку чаю с мятой, — сказал Макс. — Не будещь ли так добра приготовить? Она в парадной гостиной.
— Да, конечно. — Ивонн оглянулась на Джоли: — Веди себя прилично, не забывай, что ты — Десмонд.
Ивонн прошла мимо Макса и скрылась в доме. Чувствуя на себе враждебный взгляд Джоли, Макс не спеша пошел к ней, он двигался подчеркнуто медленно. До того как он дошел до ограждения, Джоли спрыгнула с перил и пошла было прочь, но Макс схватил ее за запястье и вынудил остановиться.
— Не спеши, — сказал он.
Джоли дернула руку, но Макс держал крепко.
— Отпусти!
— Не сейчас. Только после…
Джоли подняла правую руку и занесла кисть, готовясь к нападению. Но не успела она замахнуться, как Макс тут же схватил ее и за правое запястье, так что ее руки оказались словно в наручниках. Противники сердито уставились друг на друга.
— Моя мать не заслуживает твоего презрения, а сестра не нуждается в жалости.
Джоли изогнулась, пытаясь освободиться, но безуспешно.
— Я вижу, что к списку твоих грехов можно добавить подслушивание.
— Мне все равно, что ты обо мне думаешь или говоришь, — сказал Макс.
Он крепче стиснул руки Джоли и поднял их так, что они оказались между его торсом и ее.
— Но если ты причинишь боль моей матери или сестре, ты мне ответишь.
— Это что, угроза?
Джоли прищурилась так, что глаза превратились в две узкие щелочки.
— Понимай как хочешь. Я просто предупреждаю, что то, что мое, я защищаю.
— Очень благородно с твоей стороны! Скажи, Макс, а устранение препятствий на пути твоей матери к счастью подпадает под юрисдикцию защиты того, что твое?
Черт бы побрал эту стерву! Она чуть ли не открытым текстом обвинила его в убийстве! Макс отпустил руки Джоли.
— Освоила грязные приёмы, как я вижу?
— В этом мире выживает самый приспособленный, не так ли? А я, уж поверь, из тех, кто выживает. Так что лучше молись, чтобы твой отец не дал мне никакой власти над твоей драгоценной семейкой, потому что если он ее дал… — Джоли хищно улыбнулась.
— Битва не на жизнь, а на смерть? — спросил Макс. Ответ он уже знал. Ничто недоставит Джоли Ройял большее удовольствие, чем унижение его матери.
В девять часов вечера Гарленд Уэллс собрал всю семью в кабинете Луиса. Ивонн подала желающим кофе без кофеина и чай со льдом. Когда она собралась уйти из комнаты, Гар попросил ее остаться.
Каждый нерв Джоли был натянут как струна. Ей хотелось, чтобы этот вечер закончился, и чем быстрее, тем лучше. Завещание отца могло полностью изменить ее "жизнь. Оно или раз и навсегда докажет, что Луис вычеркнул ее из своей жизни, или даст ей возможность отомстить.
Гар окинул взглядом комнату и сел за внушительный письменный стол в кресло, обитое темно-коричневой кожей.
— Полагаю, все в сборе.
— Вы хотите сказать, что все, кто собрался в этом кабинете, упомянуты в завещании Луиса? — спросил Перри.
— Совершенно верно, — ответил Гар.
Гар начал читать, и Джоли затаила дыхание. Он иногда прерывал чтение, чтобы разъяснить тот или иной пункт. Луис Ройял завещал свое имущество трем детям — Джоли, Меллори и Максу — в равных долях. Свой бизнес он также завещал троим детям при условии, что в течение нескольких лет Макс будет продолжать играть в нем ведущую роль. Джорджетт и Кларис Луис оставил внушительные суммы, которых им хватит до конца дней. Ивонн он завещал сто тысяч долларов.
— «Что касается моего зятя, Перри Клифтона, я прошу моего пасынка, Максимилиана Деверо, позаботиться о дяде, как он считает нужным, и обеспечивать его должным образом».
— Вот старый ублюдок! — проворчал Перри. Джорджетт зло взглянула на брата:
— Перри, замолчи!
— Ты должна быть возмущена не меньше меня! — заявил Перри. — Твой муж должен был оставить все тебе, и ты сама это прекрасно знаешь. Ты отдала ему почти двадцать лет жизни, и как он тебя вознаградил? Оставил какие-то жалкие гроши!
Макс встал со стула, схватил дядю за плечо и тихо сказал:
— Или сядьте и ведите себя тихо, или я вас вышвырну.
Перри посмотрел Максу в глаза и нехотя кивнул:
— Какскажешь, племянник. Кажется, теперь ты у нас главный.
Макс повернулся к Гару:
— Продолжай.
— В завещании предусмотрены еще несколько пожертвований на благотворительные цели и несколько небольших даров, — сказал Гар. — Крупное наследство осталось только одно, это Белль-Роуз.
В комнате воцарилось молчание. Джоли спрашивала себя, будет ли грехом молиться за то, что может стать инструментом ее мести.
— «Поместье Белль-Роуз принадлежало семье моей первой жены, Одри Десмонд, на протяжении нескольких поколений, — читал Гарленд Уэллс. — Когда я на ней женился, она и ее сестры передали мне Белль-Роуз по дарственной в обмен на то, что я восстановлю дом и парк в прежнем великолепии. Я прислушался к своей душе и пришел к выводу, что единственным справедливым и честным решением будет завещать Белль-Роуз — дом, обстановку и земельный участок — моей старшей дочери, Джоли Десмонд Ройял».