«Перестань! Прекрати немедленно! Если тетя Кларис на прошлой неделе позвонила и сказала, что у Луиса Ройяла был обширный инфаркт, это еше не повод ворошить прошлое. Мучительное прошлое, которое лучше не вспоминать». Даже если человек, которого она не видела двадцать лет, действительно при смерти, какое это имеет значение? Она давным-давно перестала считать Луиса Ройяла своим отцом. И навсегда вычеркнула его из своей жизни в тот день, когда он женился на Джорджетт Деверо. Джоли никогда не простит ему, что он привел в дом эту женщину меньше чем через год после убийства матери.
Оставив пустую банку из-под колы на кофейном столике, Джоли пошла в спальню, по пути подняв с пола туфли. Наверное, придется принять снотворное, чтобы хорошо спать ночью. Она редко прибегала к помощи таблеток, чтобы уснуть, но за последнюю неделю ей пришлось сделать это дважды. Сегодня будет третий раз. Джоли дотянулась до язычка молнии на спине, но расстегнуть платье не успела — зазвонил телефон. «Господи, только бы это был не Джин!» — мысленно взмолилась она. Сегодня вечером она с ним не порвала, а надо было. Заканчивать роман еще до того, как он начался, стало ее отличительной чертой. Так чего же она боится?
Джоли присела на край кровати и сняла трубку.
— Алло?
— Джоли Ройял, пожалуйста.
Сердце Джоли замерло. Этот голос она узнала даже через много лет. Глубокий баритон с заметным южным акцентом и с явными повелительными нотками.
— Это я.
— Джоли, это Макс Деверо. Вынужден сообщить тебе печальную новость: сегодня вечером твой отец умер.
У Джоли перехватило дыхание. Что она могла сказать? Что ей полагалось сказать? Никто — и уж меньше всего Макс Деверо — не понял бы ее, если б она сказала, что ее отец умер не сегодня, а девятнадцать лет назад, в день, когда женился на Джорджетт Деверо.
— Ты меня слышишь? — В голосе Макса чувствовались недовольные нотки.
— Да, слышу. Ты сказал, что сегодня вечером умер Луис Ройял.
— Официальное прощание с телом назначено на субботу, на вечер, похороны состоятся в воскресенье днем, но я могу изменить эти планы, если ты…
— Нет. Нет необходимости менять планы ради меня.
— Ты ведь приедешь на похороны?
— Я… я не знаю.
— Проклятие, Джоли, этот человек был твоим отцом! Если ты не проявляла к нему никакого уважения и любви, пока он был жив, самое меньшее, что ты можешь сделать, — это приехать на его похороны.
— Макс, пошел ты к черту!
Джоли швырнула трубку и бросилась на кровать. Она мужественно пыталась сдержать эмоции, но ее всю трясло. И вдруг она безудержно расплакалась. Это были слезы сожаления. Слезы одиночества и безнадежности. Она оплакивала себя. И мать. И тетю Лизетт. И — да, отца.
Глава 2
Бывали дни, когда Ирта Килпатрик ненавидела в Саммервиле абсолютно все, и в такие черные дни она могла быть не очень-то милосердной по отношению к другим. В свои тридцать девять она чувствовала себя словно пойманной в ловушку жизни, не имеющей ничего общего с тем, о чем когда-то мечтала. Беременность в подростковом возрасте, затем брак с жалким неудачником — это вывело ее в жизни на неправильную дорогу. Самостоятельно растить после развода двоих детей было нелегко. Не легче было и ухаживать за отцом, который с пятидесяти лет страдал болезнью Альцгеймера и четыре года назад умер. Но наверное, ей следовало благодарить судьбу и за те милости, которые на ее долю выпали. Она унаследовала от родителей «Саммервиль инн» и приняла на себя управление единственным в городе отелем и мотелем, после того как болезнь отца лишила его возможности вести дела. Обе дочери Ирты уехали учиться в колледж, причем обе получали стипендию. Был в жизни Ирты и интересный мужчина, хотя их отношения были практически тайными.
Проходя мимо зеркальной стены в холле собственного отеля, Ирта мельком взглянула на свое отражение и улыбнулась украдкой. В отличие от многих женщин под сорок она не располнела. Она по-прежнему нравилась мужчинам. Мужчинам вроде Макса Деверо. Конечно, Ирта сознавала ограниченные рамки их отношений: дружба и секс. Макс с самого начала был с ней абсолютно честен. Бедняга сильно обжегся на своем первом и единственном браке. А то, что и по сей день время от времени оживали слухи, что это он убил Фелисию Уэллс Деверо, ничуть не облегчало дело. Ирта знала, что Макс далеко не святой, что в его характере есть темная, опасная сторона, однако она бы никогда не поверила, что он способен на убийство.
Ирта вошла в ресторан и направилась к стойке бара. Здесь она огляделась, проверяя, как ее работники моют пол и расставляют столики, готовя помещение к завтраку. Сейчас, поздним вечером, до закрытия бара оставалось полчаса, и в зале засиделись только два посетителя — пара завсегдатаев, мужчины средних лет, которым не хотелось возвращаться домой к женам.
— Что будете, хозяйка? — спросил Ар-Джей Саттон — недавно нанятый ею молодой бармен.
Ирта улыбнулась. Парень был чертовски хорош собой, за его внешностью скрывался самый настоящий «плохой парень». Будь она на несколько лет моложе, у нее могло бы возникнуть искушение самой проверить, насколько он гики хой. Может статься, именно поэтому ее так привлекал Макс — она всегда питала слабость к опасным мужчинам.
— Виски с водой.
Ирта наблюдала, как Ар-Джей берет с полки бутылку «Джек Дэниеле». Он был высоким, худощавым, широкоплечим, с густыми светлыми волосами, которые доходили почти до плеч.
Налив полстакана виски и добавив воды, парень поставил напиток перед Иртой. Собираясь сказать «спасибо», Ирта заметила, что бармен перевел взгляд с ее лица на входную дверь ресторана.
— Вернулась ходячая неприятность, — сказал он. Ирта покосилась через плечо и застонала: в ресторан вошел Перри Клифтон, рубашка до половины расстегнута, темные волосы взлохмачены, с собой он вел женщину раза в два моложе его.
— Быстро же он управился, — заметила Ирта.
Не прошло и часа с тех пор, как она зарегистрировала в отеле дядю Макса и его новую «подругу».
— За время, что я тут работаю, этот тип все время приходит сюда два раза в неделю, — сказал Ар-Джей. — Почему вы его терпите? Вы же, наверное, понимаете, что эти женщины, которых он приводит, — проститутки.
— В Саммервиле нет проституток. В нашем маленьком городке есть грошовые шлюхи. Или, если точнее, двадцатидолларовые шлюхи.
Ирта сделала пару глотков из стакана и повернулась к Перри:
— Бар через несколько минут закрывается. Шел бы ты со своей подругой в «Огненную воду», они открыты до часу ночи.
— Пытаешься от меня избавиться? — Перри плюхнулся на барный табурет и рывком усадил на соседний свою спутницу. — Кэнди, нам здесь не рады.
На лице Ирты появилась гримаса раздражения. Она повернулась к Ар-Джею:
— Подай мистеру Клифтону и его гостье выпить и закрывай бар на ночь.
Затем со стаканом в руке она встала с табурета и направилась в кухню, но сначала прошла через зал, чтобы лично проверить каждый столик.
Неторопливо потягивая виски с водой, Ирта окинула взглядом весь зал, проверяя, везде ли чисто. Вот так она и увязла в рутине, выполняет каждый вечер один и тот же скучный ритуал, тогда как на самом деле ей хотелось — всегда хотелось! — сбежать в Нашвилл. Глупая женщина! Она слишком стара, чтобы начинать карьеру певицы. Все современные певицы в стиле кантри совсем молоденькие, просто дети. Она упустила свой шанс, потеряла его на заднем сиденье старого «меркури» папочки Трента Килпатрика больше двадцати лет назад.
По пятницам и субботам, когда в ресторане бывала развлекательная программа, Ирта всегда исполняла перед благодарной аудиторией пару песен. И каждый раз, слушая аплодисменты, представляла себя на сцене знаменитого концертного зала «Гранд-Ол-Опри-Хаус» в Нашвилле.