Он похлопал ее по руке.
– Знаю, милая, вы никому не доверяете. Да и с чего бы всем доверять? – Потом он внимательно посмотрел ей в глаза. – Думаю, мы узнали друг друга. Отверженные всегда узнают.
Софи удивленно моргнула. На мгновение она увидела этого мужчину другими глазами, его образ успешного, востребованного кутюрье словно бы померк, уступив место мальчику, которым он когда-то был. Мальчику, возможно, не похожему на других.
Лементер увидел понимание в ее глазах и улыбнулся:
– Думаю, что слишком высокая, слишком худая и не очень яркая девушка, а в первую очередь не очень желанная – ведь так? – должна себя чувствовать примерно так же, как бедный парень-кокни, который мечтал только о прекрасных тканях и тонком кружеве. Думаю, вам, как и мне, нелегко добиться понимания. – Его улыбка сделалась шире. – Но нашелся человек, который помог мне. Костюмер из театральной труппы. Он увидел, как я любуюсь шелками на рыночном прилавке, взял меня к себе и научил шить. Как-то раз я попробовал с ним расплатиться – как будто за это можно расплатиться, – но он лишь сказал, чтобы я вместо денег тоже нашел потерянную душу и спас ее. «Расплатиться ты не можешь, – сказал он мне. – Можешь только передать дар дальше».
Софи покачала головой:
– Но… вы ведь уже помогли Фебе и Дирдре!
Лементер присел на свой стол и сложил руки на груди.
– И взял с них за это совсем немало! – Он улыбнулся хитрой улыбкой. – Но работа того стоила. Каждое пенни себя окупило. – Он склонил голову набок. – Более того, я подумал, что если вы увидите, что я смог сделать для них, то когда-нибудь придете и спросите, что я могу сделать для вас.
Софи улыбнулась:
– И, наверное, слегка завысили счет лорду Брукхейвену. Ну просто на всякий случай?
Лементер расхохотался и поцеловал ей руку.
– Софи, вы просто сокровище.
– О нет, – покачала головой девушка, – я просто Софи.
Тут Лементер взял ее за подбородок, взгляд его сделался вдруг серьезным, он всматривался в ее лицо с таким напряжением, что девушка смутилась. Кто он, этот человек, на самом деле?
– Любовь моя, дорогая моя, моя муза, – негромко и строго проговорил он. – Если вы еще раз назовете себя «просто Софи», то я умываю руки. Вы поняли? Это, и только это, заставит меня покинуть вас навсегда.
Софи удивлено распахнула глаза. Да он сумасшедший! Но тут возникла новая мысль: может быть, именно «сумасшедший» сейчас ей и нужен?
Лементер выпустил ее подбородок и выпрямился.
– С этой минуты и впредь о вас везде будут говорить только как об «этой потрясающей мисс Софии Блейк». Конечно, понадобится время, понадобится достойное приглашение, но это я легко смогу устроить, и, кстати, вы должны быть у меня под рукой… – он несколько мгновений рассматривал ее сутулую фигуру, – какое-то время.
Софи смущенно выпрямилась.
– Я не всегда так держалась, – пробормотала она. – Просто я стала чувствовать себя слишком высокой среди… среди лондонский дам.
Лементер поджал губы.
– Вы слишком хорошо воспитаны, моя дорогая. Позвольте выразиться яснее. Леди Тесса известная мегера. Никто ее не любит, даже самые близкие друзья. Кроме того, мне доподлинно известно, что она всегда была недовольна своим ростом и стремилась выглядеть выше. Могу высказать предположение, что она просто завидует вашей фигуре.
Тесса завидует? Завидует ей? Как… приятно…
Губы Софи медленно растянулись в непривычно удовлетворенной улыбке. Она распрямилась во весь свой рост до последнего дюйма, опустила взгляд на макушку Лементера и самым безмятежным тоном спросила:
– Так лучше?
Портной оценил этот взгляд кошки, слизавшей сливки, и еще добавил ей куража:
– Так бесподобно.
Его лицо светилось искренним восхищением.
Глава 6
Джон Герберт Фортескью был человеком свободным и не служил никакому хозяину… во всяком случае, временно. Его работодатели – маркиз Брукхейвен и его супруга – отправились с визитом к престарелому герцогу Брукмору. Так что на время Фортескью, дворецкий Брукхейвенов, мог сделать вид, что он просто мужчина, который проводит вечер с необычной девушкой.
Если атмосфера его помещения в огромном Брук-Хаусе и напоминала сейчас классную комнату, то это потому, что он взял на себя задачу научить мисс Патрицию О’Мелли читать. Тот факт, что, являясь дворецким и главой всего персонала в Брук-Хаусе, он не имеет ни одной свободной минуты, испарился из его головы мгновенно.
Фортескью поймал свое отражение в сияющей серебряной вазе над камином и быстро убрал с лица глуповатую улыбку, которая то и дело появлялась на его губах, когда он забывал о своей обычной горделивой манере. Видит Бог, он принадлежал к самой элите многочисленного класса лондонской прислуги, а потому ему следовало сохранять глубокомысленное выражение лица, иначе на этом посту не удержишься. Фортескью с усилием вернул своему отражению обычную высокомерную заносчивость и быстро пригладил серебристые пряди на висках, которые придавали ему такой величественный вид. Каждую из этих прядей он заработал тяжким трудом и годами нелегкой службы.