Мирна посмотрела на свою подругу Клару Морроу, и та высунула язык. В ответ Мирна высунула свой. Клара закатила глаза. То же самое сделала и Мирна, присев рядом с Кларой на мягкий диван перед камином.
– Ты, случайно, не накурилась садовых удобрений, пока я была в Монреале?
– На сей раз нет, – рассмеялась Клара. – У тебя что-то на носу.
Мирна ощупала лицо, нашла что-то, обследовала.
– Мм… Это шоколад или кожа. Есть только один способ узнать наверняка.
Она бросила находку в рот.
– Боже! – поморщилась Клара. – И ты еще удивляешься, что у тебя никого нет.
– Я не удивляюсь, – улыбнулась Мирна. – Я и без того полна – мне никто не нужен.
– Неужели? А как насчет Рауля?
– Ах, Рауль, – мечтательно протянула Мирна. – Он был так мил.
– Просто конфетка, – согласилась Клара.
– Вот он меня дополнял, – сказала Мирна. – А потом и кое-кто еще. – Она похлопала себя по животу, большому и объемистому, как и сама женщина.
Их разговор прервал острый как бритва голос:
– Посмотрите-ка на это!
Посреди бистро стояла Рут Зардо, держа шоколадного зайца так, словно это граната. Заяц был сделан из отличного темного шоколада, его длинные уши были настороженно подняты, а мордочка получилась такой реалистичной, что Клара подумала – вот сейчас он пошевелит своими тонкими шоколадными усиками. В лапках зайчик держал сплетенную из белого и молочного шоколада корзинку, в которой лежала дюжина роскошно раскрашенных шоколадных яиц. Все выглядело очень мило, и Клара взмолилась, чтобы Рут не швырнула в кого-нибудь это шоколадное изделие.
– Это чертов заяц, – прорычала старая поэтесса.
– Их я тоже ем, – сообщил Габри Мирне. – Я был зачат, чтобы есть зайчат.
Мирна рассмеялась и тут же пожалела об этом. Рут обратила на нее свой гневный взгляд.
– Рут… – Клара встала и осторожно приблизилась к поэтессе, держа стаканчик с виски Питера в качестве взятки. – Отпусти зайчика.
Прежде она такого никогда не произносила.
– Если это зайчик, – проговорила Рут, словно обращаясь к умственно отсталому ребенку, – так откуда у него вот это?
Она показала на яйца.
– С каких пор зайцы несут яйца? – гнула свое Рут, глядя на ошарашенных жителей деревни. – Вам это не приходило в голову? Откуда они их берут? Предположительно у шоколадных курочек. Этот зайчик, вероятно, спер яйца у шоколадной курочки, которая теперь ищет своих деток. Возмутительно!
Забавно: пока старая поэтесса говорила все это, Клара и в самом деле представила себе шоколадных курочек, которые в отчаянии ищут свои потерянные яйца. Яйца, похищенные пасхальным зайцем.
В этот момент Рут бросила шоколадного зайца на пол, и тот разбился на кусочки.
– О боже! – воскликнул Габри и бросился подбирать то, что осталось. – Я хотел отдать его Оливье.
– Правда? – спросил Оливье, забывший, что сам же и покупал этого зайца.
– Странный какой-то праздник, – зловеще произнесла Рут. – Я его никогда не любила.
– Теперь это взаимно, – сказал Габри, держа разбитого зайца, словно любимое раненое дитя.
«Какой же он отзывчивый», – уже не в первый раз подумала Клара. Габри был такой большой, такой огромный, что о его чувствительности легко было забыть. Пока не наступали такие вот мгновения, когда он нежно держал умирающего шоколадного зайца.
– Как мы празднуем Пасху? – спросила старая поэтесса, выхватив из руки Клары стакан с виски Питера и осушив его. – Мы ищем яйца и едим горячие крестовые булочки[3].
– Mais[4] мы и в Святой Томас тоже ходим, – возразил месье Беливо.
– В пекарню Сары ходит больше людей, чем когда-либо появляется в церкви, – отрезала Рут. – Они покупают выпечку, на которой изображено приспособление для пыток. Я знаю, вы думаете, что я сумасшедшая, но, возможно, я здесь единственный здравомыслящий человек.
3