– Открывайте ворота!
Барон прискакал в полдень. Не побоялся не только использовать лошадей, но и взял всего десять солдат в сопровождение. Правда причина такого героизма стала понятно почти сразу.
– Плешину сегодня ночью тоже атаковали.
Алекс лишь кивнул и продолжил наблюдать за тем как сжигают тела гоблинов. Несмотря на ясный день, пришлось остаться и наблюдать за уничтожением «улик». К счастью пока никто из крестьян не выказывал удивления отсутствию крови в телах поверженных врагов.
«А барон все же смелый, даже учитывая, что вторая семья гоблинов тоже атаковала, все равно минимальный шанс с ними столкнуться был, а он тут с десятком солдат… молодец».
– Плешина отбилась?
– Естественно.
Спрашивать это было не нужно, но как-то поддержать разговор надо. Плешина была деревней с той стороны тракта и располагалось весьма близко к горам. Там был каменный карьер и село было окружено не жалким частоколом или деревянной стеной, а обладало полноценным каменным укреплением, высотой в три метра с башнями и даже рвом. Взять деревню штурмом гоблины не могли даже силами клана, а учитывая, что у Плешины был собственный маг и вокруг не было лесов, чтобы незаметно подойти и атаковать… одним словом деревня стояла уже не одно столетие и бароны Савоярди могли не беспокоиться о ее жителях.
Наконец барон задал вопрос ради которого он сюда и приехал.
– Кто помог Пескам отбиться?
Вопрос был не риторическим. Снова местные правила. Будь рыцарь Алекс Блад, вассалом барона Савоярди, то и вопроса бы не было. Как верный слуга он и должен был придти на помощь и сюзерен даже не обязан был говорить ему спасибо. Но правовой статус новоиспеченного рыцаря повис в воздухе и оставался неясным. А значит если этот, почти что независимый рыцарь, помог защитить деревню на землях барона, которую должен оберегать этот самый барон, то ситуация была совсем иной. Для начало это было оскорблением. Не прямым, но человек этим как бы на весь мир сообщал – владыка местных земель настолько ничтожен, что не может выполнять свои обязанности и это приходиться делать мне. Второе же происходило из первого – если господин не может защитить свои земли, то какой он тогда господин? Здесь тоже были свои нюансы, например будь Александр равен барону по титулы или выше его, то все было нормально и Савоярди надо было лишь оплатить работу. Младший же по титулу, мог обратиться к сюзерену владельца земли, и на том основании, что владетель не справляется со своими прямыми обязанностями по защите, потребовать смены власти и даже предложить свою кандидатуру.
Зная все это, Александр заранее подготовил ответ. Все вампиры были отдельно проинструктированы и даже после боя, в деревне распоряжался всем Константин, рыцарь же показав местным свое лицо, далее скрылся в тени и больше на сцену не лез.
– Ополчение вольного села Лесное, ваша милость. Моя дружина оставалась в замке, я присутствовал на бое лишь как наблюдатель.
– Благодарю!
И это было искренне, всего несколькими словами с плеч барона была снята огромная проблема.
– Его сиятельство еще не приехал?
– Насколько я знаю, он еще не добрался даже до своего замка.
Разговаривать было больше не о чем, разве что поболтать о погоде и противных гоблинах. Но и подобная светская болтовня была быстро исчерпана и барон не дожидаясь уничтожения всех следов ночной атаки, выехал обратно в город. Вампиру же пришлось до конца пробыть в Песках, под ярким местным солнцем, сверкавшим в небе. Прячущийся в тени, в капюшоне и широкополой шляпе, он имел странный вид, но местные на своего спасителя внимания не обращали, монотонно таская мертвые тушки ночных гостей в костер. Александр стоял почти слепой и слушал, что говорят крестьяне. Почему слепой? К сожалению эту проблему так решить и не смогли. Видящие даже в полной темноте вампиры, на свету становились абсолютно слепыми, как когда-то в прошлой жизни в темноте. Только тогда они видели темное ничто, а теперь яркое и светлое. Никакая фокусировка зрения не помогала. Глаза болели. Иногда отблески демура, отраженные от блестящих поверхностей, били в лицо и обжигали его, но к счастью этого никто не видел, а все ожоги быстро устранялись телом. Но несмотря на все страдания, многократно обожженное лицо и болящие глаза, свою роль он отыграл до конца и покинул Пески ближе к вечеру, когда стало понятно, что крестьяне кроме чувства благодарности, никаких других вопросов не имеют и не находят ночной бой странным.