Вечером Оливьери позвонили люди, с которыми он хотел встретиться тайно. Он впустил их через черный ход, чтобы не привлекать внимания сторожа и его жены. Визит закончился его смертью, а убийцы ушли тем же путем, но дверь за собой только захлопнули.
– Прекрасно, – бормочет знаменитый Сан-Антонио, – давайте перейдем к следующей главе... Ваш хозяин был любителем виски, насколько я знаю?
Они смотрят на меня, совершенно ошарашенные, поскольку мой вопрос в такой момент кажется им совершенно неуместным.
– Да, точно, – отвечает наконец Альбер.
– Откуда он получал виски?
– Прямо с фабрики. У него был друг шотландец, поставлявший ему скотч. Мне кажется, он платил дешевле и считал, что эта марка лучше остальных.
– Я хочу увидеть это виски.
Альбер кивает, бесшумным шагом идет в салон и возвращается с едва начатой бутылкой «Мак-Геррела». Я снимаю пробку и нюхаю виски. Это хорошее, без примесей.
– Других нет?
– Есть, в погребе... Нам привезли партию на прошлой неделе.
– Кто?
– Национальная компания железных дорог.
– Ладно! Пошли в погреб.
Эти люди понимают все меньше и меньше.
В два часа ночи является полицейский, будит их, они обнаруживают, что хозяин убит, а он, не занимаясь убийством, расспрашивает их о виски... Согласитесь, что для лакеев этого многовато.
Меня по-прежнему ведет длинный Альбер.
Мы проходим в кладовку и спускаемся по каменной лестнице в подвал. В винном погребе со сводчатым потолком свежо, все аккуратно расставлено. Вдоль одной стены лежат почтенные бутылки в ящиках с этикетками. В глубине высятся ящики с шампанским и ликерами.
Альбер замирает, как только что в кабинете, когда увидел, что его хозяин отбросил копыта.
Он смотрит на меня с таким мучительным выражением, будто забыл орфографию своей фамилии.
– Эй, Альбер, у вас что, головокружение?
– Это немыслимо... – говорит он.
– Что?
– Недавно здесь стояли четыре ящика скотча, а сейчас они исчезли!
Я хватаю его за руку:
– Что вы говорите, барон?
– Клянусь, это правда, господин комиссар. Я спускался сюда перед ужином за бутылкой бургундского, и они тут стояли... Вот здесь, видите?
«Здесь» пусто. На квадрате земли выделяются следы, оставленные тяжелыми ящиками, которые волокли.
– Они были открыты?
– Всего один. Месье Оливьери подарил шесть бутылок одному своему другу.
– Месье Пти-Литтре, издателю?
Зенки у шестерки становятся размером с тарелку.
– Откуда вы знаете? – бормочет он.
Я отвечаю ему загадочной улыбкой.
Глава 3
Четыре часа! Старик сидит в своем кабинете в зеленом свете лампы, безукоризненный, чисто выбритый, при галстуке. Он полон внимания.
Я только что сделал ему полный отчет о происшедших событиях, и он задумчив. Есть от чего.
– В общем, – резюмирует он, – этот Оливьери получил бутылки скотча, содержащего героин. Он об этом не знал, поскольку подарил несколько штук своему другу. Возможно, эти бутылки служат для контрабанды наркотиков?
– Это очевидно. Те, кто их получали, должны были затем извлекать героин при помощи химических процессов, которые вам с радостью опишет Фавье. Возможно, выпаривая виски. Или, что также возможно, наркоманы пили виски таким, каким оно было, что усиливало действие наркотика.
– Гениально, – соглашается Лысый, гладя свой кумпол.
Наступает молчание.
– Продолжим наши рассуждения, – решает Старик. – Эти ящики с «приправленным» виски были отправлены Оливьери по ошибке.
– Контрабандисты заметили свою ошибку и захотели ее исправить. Дела для Оливьери обернулись плохо. Они его убили и завладели ящиками.
В общем, дело несложное.
– Эта история относится к компетенции Скотленд-Ярда, – с сожалением вздыхает Старик. – Утром я позвоню старшему инспектору Моррисону.
Я смотрю на него, он на меня, все в самой глубокой тишине. Наконец я начинаю смеяться, как тип, который составил себе состояние, создав фабрику для производства рюкзаков для горбатых.
– Что с вами? – удивляется Безволосый, стараясь сохранить серьезность.
– Я думаю, патрон, что наши мысли параллельны, как два рельса...
– То есть?
Лысый уже улыбается.
– То есть нам обоим хотелось бы ради престижа французской полиции довести расследование этого дела до конца и принести парням из Ярда решение в виде подарка, обвязанного трехцветной ленточкой.
Босс встает, проходит по кабинету и кладет свою изящную руку (не могу назвать ее клешней) на мое мощное плечо.
– Мы друг друга поняли! – говорит он. – Итак?
– Итак, я совершу поездку в Шотландию, – отвечаю. – Вы этого хотите?
– Да, мой дорогой друг. Но я вам рекомендую действовать с крайней осторожностью. Вы будете там находиться неофициально, совершенно неофициально.
Старик всегда боится скандала. Он любит, чтобы мы совершали наши подвиги тихо и с достоинством.
– Эта необычная контрабанда начинается с завода, где производят это виски, поскольку бутылки, содержащие героин, имеют ненарушенную оригинальную пробку.
– Возможно...
– Съездите туда. Разоблачите преступников, раскройте все ходы и сообщите мне. Наши коллеги с того берега Ла-Манша слишком часто насмехаются над нами.
– Я сделаю все возможное и невозможное.
– Я знаю...
Он придвигает к себе бутылку виски и внимательно всматривается в маленькую белую этикетку, приклеенную с обратной стороны.
– "Мак-Геррел" производит дама, – говорит он. – Некая ХеленДафна Мак-Геррел, проживающая в Майбексайд-Ишикен возле Глазго.
Я записываю имя дамы в записную книжку. Босс уже листает расписание авиарейсов.
– Есть самолет компании «Эр Франс» на Глазго в семь двадцать две. Я велю забронировать вам место.
– Два места, – поправляю я.
Он хмурится, что составляет его единственное физическое упражнение за день.
– Вы собираетесь взять с собой помощника?
– Поскольку я не могу рассчитывать на помощь британской полиции в моем неофициальном задании, а помощь мне может понадобиться, мне нужен напарник.
– Вы правы. Кого вы возьмете?
Мои раздумья длятся недолго.
– Берюрье.
Старик кивает, потом спрашивает с легкой двусмысленной улыбкой:
– Скажите, мой милый, почему вы все время берете себе в помощники инспектора Берюрье? Слава богу, в нашей Службе хватает людей.
Месье Голова-как-задница впервые задает мне этот вопрос, и я смущен.
– Ну, – бормочу, – это трудно объяснить. Видите ли, босс, Берю не особо умен. Он грубиян, выпивоха, драчун, но вместе с тем имеет качества, которые делают из него самого ценного помощника. Во-первых, он предан мне как собака; во-вторых, он добрый, смелый, упрямый. А иногда его хитроватый здравый смысл не хуже гениальности. Кроме того, он мне нравится. Я его поддразниваю, и это успокаивает мои нервы...
Старик поднимает руку:
– О господи, да остановите вы ваш панегирик! Берите с собой Берюрье. Я велю забронировать два места.
– Мне бы хотелось иметь машину по прибытии в Глазго, – говорю.
– Я это улажу. Билеты и валюту вам доставят в аэропорт.
– Хорошо.
Пожав друг другу руки, мы расстаемся.
Заря начинает разбрасывать искры солнца, когда я покидаю контору. Смотрю на часы. Мне осталось три часа, чтобы съездить собрать чемодан и заехать за Берю.
Доезжаю до Сен-Клу. Дверь дома открыта, что внезапно напоминает мне, что я приютил у себя киску. Черт возьми! Хорош я хозяин. Привожу девицу домой, бросаю в тот момент, когда уже собрался сыграть с ней в почтальона и прачку, и в четыре утра собираюсь вытащить ее из постели и выбросить на мокрую парижскую мостовую...