Он осмотрел голову: череп оказался целым, была только сорвана кожа на лбу, она свисала до самого рта.
Кожу уложили на прежнее место и закрепили, обвязав голову черной повязкой. Нельсон подобрал выпавший у него из руки рупор и, крикнув «Огонь!», вернулся к своей разрушительной деятельности. В ненависти этого человека к Франции чувствовалось дыхание титана.
Второго августа, к восьми часам вечера, как уже было сказано, от французского флота оставалось лишь два корабля, и они поспешили укрыться на Мальте.
Быстроходное судно доставило двору Обеих Сицилии и английскому адмиралтейству весть о победе Нельсона и разгроме нашей эскадры.
По всей Европе, вплоть до самой Азии, пронесся радостный крик, так все боялись французов, так все ненавидели Французскую революцию.
Особенно неистовствовал неаполитанский двор: прежде терявший разум от ярости, он теперь терял его от восторга.
Само собою разумеется, что леди Гамильтон получила от Нельсона письмо с сообщением о победе, отрезавшей в Египте от родины тридцать тысяч французов, а вместе с ними и Бонапарта.
Бонапарт, герой Тулона и 13 вандемьера, прославившийся в битвах при Монтенотте, Дего, Арколе и Риволи, победивший Больё, Вурмзера, Альвинци и принца Карла, выигравший сражения, в итоге которых менее чем за два года было взято полтораста тысяч пленных, сто семьдесят знамен, пятьсот пятьдесят крупнокалиберных пушек, шестьсот легких орудий, пять экипажей кораблей; честолюбец, назвавший Европу кротовой кучей и заявивший, что великие царства и великие революции бывали только на Востоке; отважный полководец, который к двадцати девяти годам превзошел Ганнибала и Сципиона, задумал завоевать Египет, чтобы прославиться, как Александр и Цезарь, — и вот он связан по рукам и ногам, уничтожен, вычеркнут из списка сражающихся; в великой игре, именуемой войною, он в конце концов встретился с игроком еще более удачливым и ловким. На гигантской шахматной доске — долине Нила, где пешками служат обелиски, конями — сфинксы, ладьями — пирамиды, где слоны носят имя Камбиза, короли — Сезостриса, королевы — Клеопатры, — ему был объявлен шах и мат!
Любопытно убедиться, какой ужас наводило на европейских государей сочетание слов «Франция» и «Бонапарт»; об этом свидетельствуют подношения, полученные Нельсоном от монархов, обезумевших от радости при виде униженной Франции и сраженного Бонапарта.
Награды эти нетрудно перечислить; мы приведем копию перечня, написанного рукою самого Нельсона:
от Георга III — звание пэра Великобритании и золотая медаль;
от палаты общин — титул барона Нильского и Бёрнем-Торпского (для него и двоих его ближайших наследников), а также рента в две тысячи фунтов стерлингов, начисляемая с 1 августа 1798 года, то есть со дня сражения;
от палаты пэров — такая же рента, на тех же условиях, с того же дня;
от ирландского парламента — пенсия в тысячу фунтов стерлингов;
от Ост-Индской компании — десять тысяч фунтов стерлингов единовременно;
от султана — драгоценная пряжка с пером, символ военного триумфа, стоимостью в две тысячи фунтов стерлингов, и роскошная шуба в тысячу фунтов стерлингов;
от матери султана — ларец, усыпанный бриллиантами, стоимостью в тысячу двести фунтов стерлингов;
от короля Сардинии — табакерка, усеянная бриллиантами, ценою в тысячу двести фунтов стерлингов;
от острова Закинф — шпага с золотым эфесом и трость с золотым набалдашником;
от города Палермо — золотая табакерка и золотая цепь на серебряном подносе;
наконец, от его друга Бенжамина Хэллоуэлла, капитана «Swiftsure» 4, — чисто английский подарок, о котором необходимо упомянуть ради полноты нашего перечня.
Как уже было сказано, корабль «Восток» взлетел на воздух; Хэллоуэлл подобрал грот-мачту и приказал поднять ее на борт своего судна; затем он велел корабельному плотнику и железных дел мастеру изготовить из этой мачты и ее металлических частей гроб с пластинкой, удостоверяющей его происхождение:
«Свидетельствую, что настоящий гроб сделан из дерева и металла корабля «Восток «, большая часть экипажа коего была спасена кораблем Его Величества под моим командованием в бухте Абукира.
Бен. Хэллоуэлл».
Гроб с такой надписью он преподнес Нельсону, сопроводив его следующим посланием:
«Достопочтенному Нельсону, К. Б.
Милостивый государь!
При сем посылаю Вам гроб, изготовленный из мачты французского корабля «Восток», дабы Вы могли, покидая земную жизнь, сначала вкусить покой в своих собственных трофеях. Да пройдут до того дня еще многие годы — таково искреннее желание Вашего преданного и покорного слуги.
Бен. Хэллоуэлл».
Поспешим заметить, что из всех подношений, полученных Нельсоном, больше всего его тронул именно подарок Хэллоуэлла: он принял его с явным удовольствием, велел поместить в своей каюте, прислонив к стене как раз за креслом, в которое он садился, принимаясь за еду. Но старый слуга, которого очень огорчала эта похоронная принадлежность, упросил адмирала, чтобы ее перенесли на нижнюю палубу.
Когда Нельсон покинул «Авангард», страшно потрепанный в сражении, гроб последовал за ним на борт «Громоносного», где долгое время хранился на его полубаке.
Однажды Нельсон из своей каюты услышал, как офицеры «Громоносного» восторгаются даром капитана Хэллоуэлла. Он крикнул им:
— Любуйтесь сколько угодно, господа, все равно ни одному из вас я его не уступлю!
Наконец, при первой же возможности, Нельсон отправил гроб в Англию, поручив своему обойщику немедленно обить его бархатом (принимая во внимание, что военному гроб может понадобиться в любое время, ему хотелось, чтобы тот был полностью готов).
Нет нужды говорить, что Нельсон, убитый семь лет спустя при Трафальгаре, был похоронен именно в этом гробу.
Однако пора вернуться к нашему повествованию.
Мы говорили, что Нельсон послал быстроходные суда в Неаполь и Лондон с вестью о победе при Абукире.
Получив письмо, Эмма Лайонна сразу же бросилась к королеве Каролине и подала его ей; пробежав глазами строки Нельсона, королева вскрикнула или, лучше сказать, взвыла от радости; она позвала к себе сыновей, вызвала короля, стала как безумная метаться по дворцу, целовала всех, кто попадался ей навстречу, поминутно обнимала свою добрую вестницу и без конца повторяла: «Нельсон! Отважный Нельсон! Спаситель! Освободитель Италии! Да защитит тебя Бог! Да хранит тебя Небо!»
Затем, считая, что Франции можно уже не бояться, и пренебрегая тем, что подумает об этом французский посол Гара (тот самый, что прочел Людовику XVI смертный приговор, а в Неаполь был послан Директорией несомненно для устрашения короля), она распорядилась открыто начать вызывающе пышные приготовления к триумфальной встрече Нельсона.
Королева считала себя обязанной Нельсону более, чем кто-либо другой, ибо находилась в это время под двойной угрозой — из-за присутствия французских войск в Риме и провозглашения Римской республики. Не желая отставать от других монархов, она поручила первому министру Актону дать королю на подпись указ о пожаловании Нельсону титула герцога Бронте с ежегодной рентой в три тысячи фунтов стерлингов. А король, преподнеся Нельсону эту грамоту, подарил ему от себя лично шпагу, пожалованную Людовиком XIV своему внуку Филиппу V, когда тот уезжал в Испанию, чтобы взойти на королевский престол; затем шпага перешла к сыну Филиппа V, дону Карлосу, когда тот отправился на завоевание Неаполя.
Не говоря уж об исключительной исторической ценности этой шпаги, которая по завещанию короля Карла III могла перейти только к защитнику или спасителю Королевства обеих Сицилии, она к тому же была усыпана бриллиантами, и стоимость ее определялась в пять тысяч фунтов стерлингов, то есть в сто двадцать пять тысяч франков на наши деньги.
Что же касается королевы, то она приготовила Нельсону подарок, с которым не могли сравниться никакие звания, никакие милости и богатства: она решила подарить ему Эмму Лайонну, сокровище, о котором он страстно мечтал уже пять лет.