— Эм... В моём мире девушки специально увеличивают себе грудь.
Цербер распахнула глаза.
— Да ты гонишь!
— Точно говорю. У нас есть специальные клиники, а ещё пластические хирурги. Кучу денег зашибают на том, что вставляют девчонкам всякие импланты. Грудь, задница, даже губы.
— Хочешь сказать, — медленно сказала она. — В твоём мире я бы считалась красоткой?
— Ну, если уж на то пошло...
— Договаривай. Я не обижусь. Привыкла...
— Ты не только в моём мире считалась бы красоткой, — я набрал в грудь побольше воздуха. Резать правду-матку — так с плеча. — На самом деле, ты очень привлекательная женщина.
— Да ну ты гонишь, — а вот теперь она ТОЧНО покраснела. От смущения.
— Нет, честно... Ты подтянутая, мускулистая. У тебя красивый плоский живот, и уж прости меня за эти слова, просто ОТПАДНАЯ задница. Такие, как ты, в моём мире становятся моделями.
— Кем-кем?
— Ну знаешь... Девушкам под два метра везде трудно найти себе пару. Вот они и идут в профессиональные красотки. Демонстрируют одежду, нижнее бельё, драгоценности... Ещё они становятся платными сопровождающими — это называется эскорт-услуги.
— Шлюхами, что ли?
— Нет, ни в коем случае. Ну вот к примеру... Хочет какой-нибудь состоятельный чувак выйти проветриться. Для этого нужна дама, а он целыми днями занят на работе — ему некогда знакомиться. Вот он и звонит в специальное агентство... Девушки там все, как на подбор: умеют себя вести, поддержать разговор и выглядят на миллион. Такие, рядом с которыми любой мужик думает: завидуйте молча...
— Значит, как наша Анжела, — кивнула Цербер.
— В смысле?
— Ну, подружка хозяина. Когда он с ней появляется — ему все завидуют.
— Охотно верю, — я тяжело вздохнул.
Цербер посмотрела на меня с подозрением.
— Ого!.. Я не ошибаюсь? При имени "Анжела" возникает волнение в нижних регионах?
— И в верхних тоже, — выдохнул я. — С ног, до самой головы...
— Брось это гиблое дело, новичок, — тут же сказала Цербер. — Оглянись: вокруг столько красивых девчонок, которые только и мечтают запрыгнуть тебе в штаны. Возьми хоть Ариэль.
— Но откуда ты...
— Ой, да ладно, — Цербер махнула рукой. — Я отвечаю здесь за безопасность, смекаешь? Было бы непрофессионально не заметить такое вопиющее нарушение периметра.
— То есть, ты видела, как девчонки протащили меня внутрь?
— А я о чём говорю? — Цербер дружески хлопнула меня по плечу. Я повалился на бок. Но мгновенно восстановил равновесие, а она великодушно сделала вид, что не заметила. — Ты — конфетка, — добавила она. — Перед таким парнем все двери открыты. Вот и не ломись туда, где вход кирпичами заложен.
— Ясно, — я не смог сдержать ещё одного вздоха. — Спасибо за совет.
— Но ты ему не последуешь, ведь так? — и она проницательно улыбнулась.
— Я благодарен тебе за то, что не сдала меня Аполлону, — сказал я совершенно искренне.
— Вот я и говорю, — сразу погрустнела Цербер. — Почему-то все ждут от меня каких-нибудь репрессий, или чего-то в этом духе.
— Просто они не заглядывали в твои прекрасные глаза, — глубоко вздохнув, я осмелился нежно прикоснуться к её подбородку, а потом улыбнулся. — Если б заглянули, то узнали бы, какая ты добрая и ранимая.
— Если ты кому-нибудь об этом скажешь, я сделаю из тебя Пастуший пирог.
— Понял, не дурак, — я ещё раз глотнул из бутылки. Удивительно, но болезненная пульсация на месте укуса унялась, и краснота заметно спала. Зато в голове начало довольно громко шуметь. — Ну, так в чём дело? — передав остатки пойла Цербер, я откинулся на стенку. Голова приятно кружилась, и очень хотелось закрыть глаза. — Почему ты сидишь здесь, в одиночестве, и вздыхаешь? Поделишься с новичком?
— А с чего ты взял, что проблема есть?
— Дай-ка подумать... Внешность для тебя не проблема. Это данность. Ты живёшь с ней всю жизнь, и так или иначе, свыклась. Да, иногда одолевают грустные мысли, но это не повод напиваться в одиночестве. Так что вывод один: появилась какая-то проблема, решения которой ты не знаешь. Так что выкладывай. Моя бабушка говорила: пока проблема проговаривается вслух, она может стать куда меньше, чем была в голове.
— И ты точно хочешь это услышать? — с сомнением спросила Цербер.
— Ну, я же спросил.
— Никто, никогда не интересовался моими делами.
— Должно быть, тебе очень одиноко.
— Не всё время, — сквозь устрашающую раскраску проступила милая, бесхитростная улыбка. — Когда я жила дома, на побережье... Когда у тебя семь братьев, хочется, знаешь ли, побыть в одиночестве. Но попав в большой город, я поняла, что только с семьёй и была по-настоящему счастлива.