– Это законодательно. А если по-человечески?
– Если по-человечески, я на своей личной стороне.
– И они… не просят тебя о личных поручениях, выгодных только им?
– Нет.
Ответ прозвучал жестко. Но мне стало легче, потому что прояснилось.
– Почему ты об этом спрашиваешь, Нова? Хочешь устроить переворот?
– Не совсем, – я помолчала, – просто хочу понять, что происходит на Аддаре. Многие старинные вещи, обладающие большой силой, сейчас попадают в грязные руки. Подкупленные умы пытаются расшифровать старинные послания из книг, чтобы начать использовать в сложной смеси порошки…
– Какие порошки?
– Островные кристаллы. И одним из тех, кто ведет незаконные эксперименты в угоду Королям, является дворцовый чародей.
На меня смотрели тяжело и неподвижно. Аид не стал спрашивать, откуда мне известно о порошках и формулах, догадался, что из книг, которые я, будучи симбионтом, имею возможность прочитать. Не стал отвлекаться на стороннее, спросил по делу.
– У тебя есть доказательства?
– К нему непросто подобраться. Но я их добуду. Как и подтверждение того, что большая часть бюджета, призванного помогать народу в его нуждах, утекает не по назначению – к тому же провидцу.
– Это веское обвинение. Надеюсь, ты понимаешь.
– Более чем. – И спросила то, что волновало меня уже давно. – Скажи, когда я их найду, эти доказательства, ты сможешь предъявить обвинение Королям?
Теперь долго молчал Санара. Тема, которую мы подняли, называлась надвигающимся мятежом и антиправительственным заговором, он это понимал лучше меня. Если мне – ягодки и танцы, ему – буквы закона, кандалы, пот, грязь и смерть.
– Теоретически.
– Почему теоретически?
– Чтобы сделать это практически, любой Судья должен пройти проверку на вменяемость перед Зеркалом Души.
– И?
Молчание Аида вплеталось в треск поленьев; жидким золотом переливались угли.
– Я ее не пройду.
– Почему?
Он не стал отвечать, но мне все стало ясно – та самая тьма, его внутренний мрак. Это самое Зеркало что-то выявит. Например, то, что Аид не способен контролировать его полностью, что иногда он поглощает, движет его разумом, желаниями и руками. О какой вменяемости в этом случае может идти речь?
В который раз за вечер поджались губы – мы подняли сложную тему, болезненную.
– Мы с ней разберемся, – прошептала я тихо.
С его тьмой. С ее принятием, способами управления. Каким-то непостижимым образом я знала об этом наверняка, но сложно давать голословные обещания тому, кто много лет жил в режиме узника и делил рычаги управления собственными эмоциями с внутренним монстром.
– Я, пожалуй, пойду.
За напускным равнодушием взгляда сквозило тепло и еще печаль. Печали больше. Наверное, это хорошо, когда в мире не все спокойно, понятно и правильно. Людям нужно бороться за справедливость, исправлять некрасивое, знать, что они могут кому-то помочь. И что их помощь нужна.
– Будешь заниматься виновными? – спросила для того, чтобы о чем-то спросить.
– Да. Подниму всех, до утра закончу. А с рассветом отплывем.
– Хорошо.
Он давно хотел домой. Значит, чем раньше, тем лучше.
– До встречи на Софосе, Нова.
– До встречи, Аид.
Очень хотелось подойти, обнять его, просто уткнуться носом в щеку и постоять так бесконечное количество минут. Вдыхать, чувствовать запах, сливаться снова. Но наша вагонетка за секунду брала такой реактивный разгон, что не остановить. Оранжевые всполохи в его глазах и на рубашке. Я опять не спросила, снимается ли мантия…
Значит, в другой раз.
В вересковую пустошь я шагала, думая о том, что однажды, когда-нибудь я покажу Санаре мир таким, каким вижу его сама – свободным, широким, бескрайним, очень и очень счастливым. И он увидит.
А пока тягучий взгляд в спину и знание о том, что скоро, возможно через четыре дня, мы встретимся вновь.
Глава 4
На следующие двое суток я так глубоко погрузилась в процесс создания простых формул, что забывала вовремя есть и спать. Питалась тем, что осталось с последнего похода в магазин в холодильнике – мюслями с молоком, подсохшим хлебом, печеньем и кофе. Все лучше видела свечение порошков и все чаще приходила к мысли, что какого-то важного компонента недостает. Вроде бы на столе все цвета кристаллов, руны плетутся, склеиваются, начинают светиться, но сила их слаба, нет настоящей мощи – той самой, которая исходила от древних вещей.
Все ли у меня компоненты? Точно все из тех, которые были в химической лаборатории. Но что, если лаборанты, как и я, о чем-то не знали? О чем-то секретном?
Может, просто неверный порядок соединения: любовь – вдохновение – творение – длящийся процесс – время – жизнь… Переплетение из сотни оттенков и цветов. Попробовать снова по-другому?