— Снайпер бьёт, — определил Дефлоратор и растерянно поскрёб заросший щетиной квадратный подбородок.
— Только по ком? — задался вопросом Тощий.
— Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол, — заржал Чомба.
— По ним, — Ездра кивнул в сторону противника.
И он был прав, потому что белые тут же саданули по башне с нескольких стволов, а кто-то ещё и шарахнул из гранатомёта.
— Ишь, как осерчали, — усмехнулся Ездра. Должно, Вильгельм этот Телль прижмурил у них одного-двух.
— Из наших в той стороне никого нет, — сказал Дефлоратор, кивнув на башню. — У них в рядах измена, что ли? Хорошо бы.
— Разберёмся, — Харя-Кришна выпустил клуб самокруточного дыма. — Главное, что не по нам бьёт меткострел, а по ним.
Белые медленно приближались. Суетливо забрасывали наши позиции гранатами, которые, однако не доставляли особых хлопот, поскольку бросались неумелыми руками.
— Уж не в рукопашную ли собрались эскулапы? — предположил Андроид.
— Это их ошибка, — ухмыльнулся Харя-Кришна. — У нас и бойцы для такого дела попригоднее и численный перевес имеется.
— Командование у них дурни, — добавил Дефлоратор, — вот и весь сказ.
— Погля́, — заржал Пузо, — они в перчатках, вояки.
И действительно, если присмотреться, можно было различить на многих руках обычные медицинские перчатки. А на шее терапевта якобы разглядели даже стетоскоп. Но то была, скорей, шутка — ведь это ж надо совсем быть идиотом, чтобы в такой амуниции идти в бой, а в терапевте Поливанове ничего не было ни идиотского, ни клоунского. Так что, в общем, это шутка была.
Подпустив белых до столовской линии, Ездра вдруг скомандовал атаку.
Поднялись резво и с готовностью. Белые дали рассеянный залп. Повалился Дефлоратор — фуфайка на груди у него взлохматилась, будто по ней провели граблями. Снесло половину черепа Клопомору, так что и опознать его нельзя было бы после боя. Молчуну перебило колено и он повалился обратно в окоп, исторгая вечное своё молчание в злостной хуле небесам.
Те, кого не положили на подъёме, с рёвом ринулись в рукопашную, готовые раздавить, смять, растерзать, воздеть на штыки. И ведь смяли бы, вне всякого сомнения растерзали бы этих хилых интеллигентишек, которые сроду не держали в руках ничего тяжелей спринцовки и ничего же страшней скальпеля. Раздавили бы их как попавший под ногу помидор, если бы не санитары, среди которых была пара-тройка весьма дюжих.
Иона, вдруг оказавшийся в самом центре бурлящей, как забытый на плите суп, заварухи, отмахнулся от чьёго-то штыка, врубил кому-то прикладом и отошёл в сторонку, чтобы согнуться там, исходя желчной рвотой.
Металась в толпе дерущихся смерть, плясала, кривлялась и била в бубен, как сумасшедшая шаманка. Мелькали над полем битвы, подобно валькириям, вороны. Воины кричали, разрывая животы, матерились, загоняя в горла штык-ножи, хакали, дробя прикладом вражеский лоб. Издавая неожиданно по-бабски визгливый боевой клич, махал невесть откуда взявшейся саблей Виннету. Выползал из битвы на коленях Тошнот, волоча за собой красную гирлянду кишок. Дрыгался на земле Чомба, тяжело и неохотно прощаясь с жизнью, зажимая ладонью дырку на груди, будто надеясь перекрыть дорогу душе, что рвалась отлететь. Но душа, как вода, которая всегда найдёт себе дорогу, прорвалась через глотку и вышла из разверстого в последнем стоне рта, и так и остался лежать Чомба с раскрытым широко ртом. Валялся неподалёку с перерезанным горлом еврей в третьем поколении Исаак Рафаилович Фельдман. Здоровенный детина-санитар, известный под позывным Бугай, сидел в грязи и смотрел удивлённо на отрубленную шуйцу свою, которую держал в деснице. Видать, мозговал, смогут ли её пришить здесь, в санатории, или придётся ехать в область, а то и куда подальше. Пришлось— куда подальше: Пузо походя ткнул его штыком под затылок, из милосердия, должно, а может, в отличие от санитара, не питал никаких надежд на способности отечественной медицины.
И посреди всего этого месива и варева метался конь блед, на котором трубил в свой горн Чиполлино.
А потом вдруг пронёсся над битвой истошный вопль: «Га-а-зы-ы-ы!»
Белые организованно дёрнули из подсумков заготовленные противогазы, натянули на бледные лица большеглазые маски, и тут же схлынули, отошли от рукопашной, залегли, изготовившись к стрельбе. Наши, не подготовленные к химической атаке совершенно никак, заметались, заорали, засуетились и вдруг бросились врассыпную, видя, как наползает с подветренной стороны жёлто-белесое облако смерти. Как ни пытались Ездра и Сто-Метров-Кролем придать хотя бы вид организованного отступления этому бесславному бегству, ничего не получилось. Недавние солдаты превращались в растерянное стадо и бежали, бежали. Бежали к админкорпусу в надежде добраться до оружейки, до спасительных комплектов химзащиты. У подвала их ждал второй, никем раньше не виденный, вэвэшник с пулемётом и четверо санитаров с «калашами». Желающим получить противогаз предлагалось для начала разоружиться и сдаться в плен. Харя-Кришна попытался было вернуть в ряды дисциплину и повести бойцов за собой в последнюю атаку, но вэвэшник предусмотрительно саданул по нему из пулемёта, переломил командира пополам.