— Я не знаю, — пожала она плечами. — Вполне возможно.
20
Когда остановились на очередной привал, Кундри подсела к Ионе. Наклонилась к самому уху, спросила:
— Что она тебе пела?
— Всё то же, — пожал плечами Иона. — Жизнь — сон, ничего нет, мы в матрице чужого сознания и всё такое.
— Ты ей поверил?
— Нет, конечно. Всё это полный бред. Не знаю, на кого рассчитаны эти сказки. У человека должна напрочь отсутствовать критичность восприятия, как функция, чтобы поверить её россказням.
— Критичность?.. — хмыкнула Кундри. — Восприятия?.. Говоришь как она, а?
— Нормально говорю.
— Или она — как ты.
— Кундри!
— Не ори. Может, она — это ты, а? Или ты — это она? Кто из вас чья функция?
— Кундри, твою мать, иди в…
— Да ладно, ладно, не бледней, — усмехнулась снайперша и легонько хлопнула его по плечу. — Ты, главное, не напрягайся. И не расслабляйся. Держи баланс.
— Где ты набралась всего этого?
— А ты — своих функций?
Некоторое время они молча и сосредоточенно искали что-то в лицах и взглядах друг друга. Потом Кундри улыбнулась краешком губ, словно подводя черту:
— Может быть… прижать её?
— Прижать?
— Ну… прикладом по пяткам. У Ездры есть спички. Есть нож.
— Пытать?!
— Тише! Ты чего такой громкий, а? Тише… Ведь ясно же, что она тут не просто так. Она должна убрать нас. Или вернуть. Но я не дам ей сделать ни того, ни другого. И если надо будет по пяткам, то… я готова.
В этом Иона не сомневался. За последние часы он узнал Кундри лучше, чем за все предыдущие… Предыдущие — что? Месяцы? Годы? Сколько? А где они, эти годы? Если бы вспомнить…
Со своего места поднялся Ездра, подсел к ним, тщательно выбрав не самую хлябкую кочку. Оглянулся на психологиню, которая сидела спина к спине с Чиполлино, бездумно уставясь в пространство.
— Шепчетесь? — бросил лукаво. — Такое, смотрю, промеж вас собеседование происходит, что аж пар столбом. Дай, думаю, приму участие, во избежание разрыва котла.
— Какого котла? — опешил Иона.
— А? — Ездра перевёл колкий взгляд на его лицо. — Да никакого. Это я так образно выражаюсь, паря. А ты чего подумал?
— Тебе ведь тоже не нравится эта дамочка? — перешла к делу Кундри, обращаясь к недавнему полководцу.
— Нравится, не нравится — это не те категории какими оперирует моё сознание, — изрёк Ездра.
— Что? — нахмурилась Кундри.
— А ты чего думала, девонька, — усмехнулся главнокомандующий. — Ты думала, я так не умею? Умею… Это меня и настораживает. В тебе вон тоже, смотрю, разные умения открылись, каких не бывало сроду, а?
Кундри непонимающе покачала головой.
— Я ей не верю, — покачал головой Ездра. — Понятно дело, я ей не верю. Разве можно поверить в её байку. Я знаю, что был большой кипеш. Что́ случилось с природой и людями, я не знаю. Если бы знал, то слепые лисы меня, может, и не удивляли бы.
— Какой кипеш? — непонимающе дёрнула бровью Кундри.
— Большой, — повторил Ездра. — Третий, это, ангел вострубил, и пала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику. Имя ей «полынь». И третья, это, часть мировых вод сделалась полынью, и многие умерли от тех вод, потому что они стали горьки.
— Это ты к чему? — не поняла Кундри.
— Апокалипсис, — вставил Иона.
Ездра перевёл на него грустный взгляд.
— Когда жахнуло, я не знаю, как я выжил. Не помню. И как, это, сюда попал — тоже не помню.
— А детство своё помнишь? — спросил Иона.
— Чего? — главнокомандующий уставился на него. Только теперь Иона заметил, как стар этот человек, до чего измождён и нездоров.
— Вот я совсем не помню своего детства, — сказал Иона, словно извиняясь. — Ну, так, может, смутно, отдельные моменты. Но я не уверен, что это моменты именно моего детства. А ты помнишь себя десятилетним?
Ездра задумался.
— Давно это было, — невесело улыбнулся он через минуту. — Ох, давно, ребятушки!.. Разве всего упомнишь. Вот проживёте с моё — узнаете.
— Я про полынь не поняла, — сказала Кундри.
— Ты, девонька, это, расскажи мне, как попала сюда? — улыбнулся Ездра. — Откуда? И зачем?
— С поезда, — просто ответила Кундри. Так просто ответила, что Ездра невольно дёрнул головой и посмотрел на снайпершу как-то искоса, как удивлённый пёс или испуганный конь, а Иона воззрился на неё так, будто наконец-то всё понял — всю свою жизнь недолгую и напрасную понял в один момент.
— Поясни, — изрёк Ездра.
— А чего пояснять. Я в электричке ехала, на работу. Я работала этим… как его… В общем, на работу ехала, в ночную смену, на электричке. А тут… Короче, на перевале нас обстреляли ду́хи…
— Какие духи, рыбонька? — участливо перебил Ездра. — На каком перевале? Ты в ночную, это, смену через перевал ездила?