Где же эти чертовы сигареты!?
Я взяла сумку и вывернула ее наизнанку, чувствуя, как комок в горле начинает клокотать, превращаясь в полноценную истерику с воем и рыданием. Всеми силами держа себя в руках, я рыскала по содержимому моей сумки, вывалившемуся на диван. Ну же! Где они? Я же помню, что… Вот! Нашла.
Я открыла пачку – пусто.
Твою мать!!!
Я села на пол и зарыдала от всей души. Меня подбрасывало от слёз, я еле дышала, и все, что мне оставалось, – это закрывать рот руками, чтобы соседи не подумали, что меня здесь режут живьем. Я с упоением скулила в собственные кулаки, чувствуя, как тоска, обида и что-то там еще медленно просачиваются из моих глаз, оставляя меня без сил. Я ненавидела всех и каждого в этом гребаном мире и все, о чем я могла думать – это о моем бывшем муже. Ненавижу его. Ненавижу его больше всех на свете! Этот подонок буквально расцвел после развода, и если у меня все шло так же, как и «до», то у него дела определенно пошли в гору во всех аспектах его и без того идеальной жизни. Через месяц после штампа об освобождении его повысили, словно только этого и ждали, благодаря чему он смог купить квартиру (эту он оставил нам с Пуговицей), потом появилась машина в пять раз дороже моей, а следом не заставила себя долго ждать и пресловутая Оксана. Но больше всего меня бесила не она, не тачка и не квартира, и даже не все это вместе взятое, а то, как естественно к нему в руки шло благополучие. Никогда он не надрывал задницу на работе, никогда не кричал на подчиненных, никогда не вылизывал зад начальству. Он никогда не приходил с работы уставшим или в дурном настроении. Все-то него ладилось и дома, и на службе. Я же, чтобы стать начальником отдела по работе юридическими лицами, вытягивала струны из собственных жил, вставляла их в балалайку и плясала с медведями на ковре у директора филиала. А вот что меня пугало ПО-НАСТОЯЩЕМУ, так это то, что Сонька все это видела. Видела и тянулась к тому, кто сильнее, мудрее, спокойнее. Я понимаю – она еще не знает слово «успех», и его значение для нее равно нулю, но она понимает подспудно, бессознательно, что он лучше меня. Я зарыдала с новой силой, давясь своими кулаками. Я вспоминала, как она смотрит на него – его голос, спокойный и тихий, завораживает её, его улыбка всегда зеркально отражается на её, лице и всё, что он говорит, она принимает на веру. Мне, чтобы убедить ее в полезности супа, приходиться глотку надрывать, а ему достаточно лишь поставить перед ней тарелку. Девочки тянутся к отцам – это не стало для меня новостью. Новостью для меня стало то, что при этом она напрочь отворачивалась от меня. И ладно бы я кричала или хоть раз подняла на неё руку. Нет. Соня – единственное создание на Земле, которое никогда не попадает под жернова моего настроения, каким бы хреновым оно ни было. Но она видит и слышит, как я общаюсь с остальными, и временами мне кажется (а возможно, так оно и есть на самом деле), что ей стыдно за меня. Смотрю в ее голубые глазенки и вижу сочувствие. Взрослое, не по годам осознанное. Ей меня жаль. Она не хочет становиться мной уже сейчас, когда ей всего шесть. А что будет в тринадцать? Я ее теряю. Она ускользает из моих рук, как вода сквозь решето, и я совершенно не представляю, что мне с этим делать.
Слезы иссякли. Осталась пустота. Я смотрела на узор, вьющийся по обоям и не думала ни о чем. Голова моя звенела от слез и вакуума, а душа онемела. Хочу курить.
Я поднялась и медленно начала одеваться. Эта неделя выдалась относительно прохладной и на редкость дождливой. Дождь зарядил с понедельника и закончился только сегодня днем, а вот с началом следующей недели в город придет небывалая жара. Десять часов, наконец, стемнело. Я надела джинсы и тонкий свитер, завязала «хвост» и вышла из дома в ближайший магазин.
Темная, прохладная ночь скрыла от всего мира мое заплаканное лицо, и мне было приятно находиться под её маской. Я вроде как была среди людей, но при этом они не видели отчаянья, застывшего на нем. Им не было дела до меня, а мне до них. Быстро забежав в супермаркет и получив желаемое, я выбежала на улицу, подальше от искусственного света, в естественный мрак ночи. Как вампир. Зайдя за угол дома, я открыла пачку и закурила. Сколько раз я бросала курить – и вспомнить сложно, но почему-то именно сейчас мне стало отвратительно. Стыдно, что я не могу справиться даже с такой ерундой. Если мне не по зубам распрощаться с вредной привычкой, то, как же я планирую…