– Откуда тебе-то знать?
– Как видишь, я знаю о тебе очень многое.
– Нет, я вижу лишь пыль в глаза и бесконечный треп.
– Либо ты идешь со мной, либо идешь выяснять простые истины на собственной шкуре.
– Последнее.
– Прекрасно.
Я услышала негромкий щелчок и посмотрела на руку – браслета там уже не было. Он был у Максима, на его левом запястье.
– Получишь в конце, – рявкнул он, и пошел к остальным.
Со психу я рванула к металлической двери самой первой, даже не заметив, как меня только что облапошил похотливый щенок.
Рослый остался снаружи. Когда за нами закрылась тяжелая металлическая дверь, вся наша компания гудела, как пчелы в улье. Мы шагнули во мрак, но никого это не напугало. Даже меня. Правда, в отличие от всех остальных, я не обращала внимания на этот безобидный факт, не потому, что была на грани блаженства от предвкушения бесплатного десерта, а потому, что была в бешенстве. Как и мой бывший муж, эта мелкая шавка умудрилась вывести меня из себя парой фраз, причем совершено не напрягаясь, и сейчас, когда секунды медленно отсчитывали свой ход, мне становилось стыдно. За себя, за свое неумение вести себя как взрослый человек, и становилось тем обиднее, чем отчетливее я понимала – семнадцатилетний сопляк смог вывести меня из себя. Меня. Взрослую бабу, занимающую высокооплачиваемую должность в престижном заведении. Бог мой, идут годы, а я по-прежнему не набираюсь ума. Я по-прежнему ведусь на любой лай в мою сторону, и каждая дворняга может заставить меня визжать от негодования и ссаться под себя от ярости. Ох, как же мне везет на мудаков…
Резко, словно по команде, я поняла, что мы остались одни – я слышала голоса Вадика и Светки, тех троих, что примкнули к нашей компании в поисках незабываемых ощущений. А вот дворняжек не было. Я огляделась и увидела впереди свет – темно было потому, что мы находились под огромным широким козырьком, который закрывал собой свет от редких, тусклых фонарей, но метрах в десяти полоса тьмы обрывалась, и там фонари высвечивали землю и открывали взору высоченные серые здания.
– Пойдемте на свет, – сказала я.
– Идем, – согласно пробасил Вадик.
– Ох и воняет же здесь, – сказала одна из девушек.
Запах, и правда, был отвратительный – резкий, удушливый. Воняло псиной и испражнениями, причем создавалось ощущение, что собак здесь много, и живут они здесь очень давно.
– Да уж, – захохотала Светка. – На новомодный аттракцион это не похоже.
Вменяемая или нет, но Светка была права.
Мы вышли на свет и огляделись – здесь сказка заканчивалась.
Это была производственная часть завода. Это было понятно по огромным зданиям из бетона – длинным, высоким, с огромными входными воротами, которые перемешивались с высоченными, десяти-пятнадцатиэтажными гигантами, невероятной длины, которые тянулись вглубь огромной территории. Здесь никакого ремонта не было и в помине – огромные бетонные исполины потеряли большую часть стекол в окнах и смотрели друг на друга щербатыми рамами. Асфальтовые дорожки, бывшие некогда ровными и ухоженными, были загажены, разбиты, и местами бетон был раскурочен, словно тут шла война. Куски камня, кирпича, строительного мусора, деревянные палки, огромные, с торчащими из них ржавыми гвоздями, битое стекло – все перемешалось и валялось у стен и отдельными огромными кучами прямо посреди дороги. Единственным источником света были старые фонари, которые лили холодный свет из-под немытых стекол плафонов, и те из них, что не были разбиты, либо припадочно моргали, либо светили настолько тускло, что едва хватало для того, чтобы видеть в радиусе трех метров от них. Там, куда свет фонарей не пробивался, тьма смешивалась с углами и хламом, превращаясь в месиво из очертаний и силуэтов – непонятных и жутких.
Мне стало нехорошо. Живот неприятно закрутило, и холодок, мерзкий, липкий пробежался по нутру.
Мы все стояли на свету в нескольких шагах от того места, где козырек бросал непроглядную тьму и оглядывались в поисках наших провожатых, но их нигде не было. Теперь уже и те, кто веселился и хохотал, перестали ерничать и озадаченно осматривались. Первой из всех занервничала Светка. Она подошла ко мне – на кукольном личике отразилось непонимание и легкая тень того, что через мгновение превратиться в страх, но пока она лишь озадаченно шарила глазами по козырьку в поисках Херувимчика.
– Вадик, – сказала она. – А где мальчики?
Вадик пожал плечами и со всей безмятежностью огромного мужика улыбнулся ей:
– Не знаю. Да не переживай, сейчас появятся. Поссать пошли, – и он заржал. Его смех подхватил второй представитель сильной половины человечества, что был при нас, да с таким энтузиазмом, словно шутка вышла на редкость удачной. А вот две спутницы того парня его смеха не разделили. Они озадачено смотрели друг на друга, так же как и мы со Светкой.