из бумажника несколько купюр и чуть ли не насильно всучил их Анни. - Ну вот еще! Зачем? - в великом смущении проговорила Анни. - Здесь плата за неделю. И всю эту неделю мы не желаем вас видеть, Анни. Словом, отдохните на славу. - Невиданное дело! - сказала Анни, но уже улыбаясь. - Все, и чтоб духу вашего здесь не было! Марш прямо сейчас. - Но ведь яйца, мистер Эллери... - Это уже моя забота. Всего через несколько минут, отведенных Анни на переодевание, Эллери выставил ее за дверь и запер за ней. После чего вздохнул с облегчением и пошел к себе в кабинет. И замер на пороге. Положив под голову его голубой домашний халат и уронив на пол его последнюю книгу, Никки Портер спала на кушетке сном праведницы. Бежевая соломенная шляпка была надвинута на один глаз. Другой глаз сразу широко раскрылся, стоило Эллери войти в комнату. - Приветствую вас, о мой герой! - Она села. - Без вас время тянулось столь медленно. - Вы устали? - спросил он сочувственно. - Нет, - отмахнулась она. - Просто стала читать вашу последнюю книгу, и она подействовала на меня что твое снотворное. Мухи на лету засыпают какая скука! Впрочем, какие новости? - Никаких, если не считать, что объявили общий розыск одной страшно остроумной девицы с каштановыми волосами и курносым носом, - любезным тоном сказал он. Он ожидал, что при этом известии она как-то выдаст свой страх. Но она лишь спокойно поглядела на часы. - Ничего удивительного, потому что уже почти полвосьмого. - Не понимаю! - Эллери сел в кресло за письменным столом, положил на него ноги и принялся качать носком правого ботинка. - Что значит - ничего удивительного? - Ничего удивительного, что я нервничаю и расстроилась. Ведь у меня после завтрака маковой росинки во рту не было. - У меня тоже. - И что вы намерены делать? - Если вы не против, можно поджарить тосты и сварить кофе. А к нему яичницу. - Готовить придется мне? - спросила она с ужасом. Эллери Квин глянул на нее с любопытством. - Вот как? Вы что же, не умеете готовить? - Разумеется, нет. Я же писательница, а не повариха. - Ну что же, может, это даже к лучшему. - Что вы хотите этим сказать? - Хочу сказать - хорошо, что вы не умеете готовить. Если бы оказалось, что вы умеете готовить так же, как писать детективы... Он засмеялся. - Вы, собственно, всегда сидите в такой неудобной позе - ноги выше головы? - осведомилась она ледяным тоном. - Лучше всего класть ноги на каминную решетку, - задумчиво сказал Эллери. - Но в этой комнате, к несчастью, камин отсутствует. Не будете ли вы так любезны и не передадите ли мне мою трубку? Такую, с покусанным мундштуком. Она лежит где-то там, на столе. - Вы скажете, наконец, Анни, чтобы она принесла что-нибудь поесть, или мне придется идти самой? - спросила она, вставая. - Вы и в самом деле так проголодались? - спросил он удивленно. - Я умираю от голода! - Милая вы моя, ума не приложу, что же нам делать? Ведь Анни у нас больше не работает! - Как так? Я думала, она у вас постоянно! - Я только что дал ей отпуск на неделю. - Почему? - спросила Никки и проницательно посмотрела на него. - Чтобы от нее отделаться. Иначе она рассказала бы все отцу. - Уж не хотите ли вы сказать, что ваш отец тоже живет в этой квартире? Никки побледнела как мел. - Естественно. Эта квартира принадлежит ему. - Но ведь... Но ведь он... - Не стоит так волноваться. Он вас не найдет. Эллери прицелился указательным пальцем в дверь, ведущую в спальню, согнул и отвел назад большой палец, как будто это боек пистолета, и произвел спуск. - Я спрячу вас вон там. - Не спрячете, - сказала она твердо и поправила шляпку, - Потому что я немедленно ухожу отсюда. - В самом деле? Тогда я советую вам сразу взять такси и ехать до угла Шестой и Гринвичской улиц. Там женская тюрьма и, говорят, в ней славно готовят. Для яичницы они берут самое наилучшее обезжиренное молоко, так что сохраните фигуру. - Для яичницы! - простонала Никки. - Боже мой, какая я голодная! Эллери Квин встал и крепко взял Никки за локоть. - Сейчас вы пойдете со мной и будете вести себя как послушная маленькая девочка. И пока я не выпутаюсь из той дурацкой ситуации, в которой оказался благодаря вам, даже носа из дома не высунете. Ясно? В кухне Никки села на низенькую табуреточку и стала наблюдать голодными глазами, как Эллери берет большой кусок масла, бросает его на сковородку и держит над газом. Когда масло приобрело золотисто-коричневый оттенок, он вылил на сковородку яйца, которые Анни уже размешала мутовкой и в которые он предварительно добавил полстакана сливок. - Желаете яичницу просто с салом или еще и с колбасой? - спросил он, открывая печь и зажигая гриль. - Лучше с колбасой. Он достал из холодильника шесть свиных колбасок, шесть кусочков свиного сала и положил все это на гриль. - Вот, - сказал он и вставил два ломтика белого хлеба в тостер. Смотрите и запоминайте. - И что я должна делать? - Когда они выскочат из, тостера, выньте их, намажьте маслом и заложите туда следующие два кусочка хлеба. Или вы не знаете, как намазывать масло на тосты? Она даже не удостоила его взглядом. Эллери извлек из холодильника несколько стеклянных баночек и поставил их на кухонный стол. Никки повернула их этикетками к себе, чтобы прочесть, что на них написано. - Джем, земляничный мармелад и мед. Мистер Квин, у вас, кажется, есть и некоторые положительные стороны. - Что вы желаете на десерт? Сливы или финики со сливками? Потом они сидели до половины одиннадцатого в кабинете Эллери и говорили об убийстве Брауна, о детективных историях вообще, о том, как Никки лучше спрятаться от полиции, о международной политике и о прочих приключениях Эллери. Тут Эллери услышал, как открывается входная дверь. Он быстро затолкал Никки вместе с ее чемоданом в спальню и застучал что было сил по клавишам пишущей машинки. В коридоре раздались шаги, и к нему в кабинет вошел инспектор, сопровождаемый сержантом Велье. - Все еще трудишься? - спросил он сына. - - Как же так? Выходит, вы все еще не нашли эту Портер? - иронически осведомился Велье. - Ты погляди! А я-то думал, вы каждый вечер хватаете убийц пачками. - - Мы найдем эту девицу, не беспокойтесь, - проворчал инспектор. Что, Анни покормила тебя приличным ужином, сын? - Нет. Я сам пожарил себе пару яиц. Анни поехала в Огайо - в Вапакопету. - Куда-куда? - пораженно спросил инспектор. - В Вапакопету, пап. Ну ты же знаешь - это на юго-западе. Штат Огайо. - Ты что, опять водишь меня за нос? - Да нет же! Там у Анни родня. Они прислали телеграмму, чтобы Анни срочно ехала домой. Ее двоюродная бабушка Аманда больна. - Выходит, нам придется есть где-нибудь в городе. Черт бы подрал эту многочисленную родню и пылкие родственные чувства! Инспектор был по-настоящему расстроен. - Ничего, уже все улажено. Анни нашла себе замену на время. Вроде бы хорошая повариха. Завтра явится. Эллери Квин специально сказал это погромче, чтобы слышала Никки. - Во всяком случае, Анни говорит, что она - большая мастерица стряпать йоркширский пудинг. - В самом деле? - Инспектор даже облизнулся. - Ну что же, если Анни кого рекомендует, значит есть за что. Настоящий йоркширский пудинг? - Э, - сказал сержант Велье и запустил свою шляпу так, что она спланировала на кушетку. - Вы, кажись, что-то говорили насчет бутылочки пива, шеф? - Пиво стоит в холодильнике, - явно успокоенный услышанным, ответил инспектор Квин. - Возьмите там бутылочку, да принесите еще одну Эллери. Он составит вам компанию. Он - сова. А я пойду лягу. Завтра опять рано вставать. Мы закинули сети - как ты красиво выражаешься в своих романах на эту Портер. К утру ждем улова. Кроме того, Сэм Праути сделает вскрытие рано утром. Эллери Квин даже присвистнул. - Как тебе удалось такое чудо? - Я сказал ему, что у Браунов околел осел, видимо, отравлен каким-то ядом. Нужно исследовать. А рапорт по Брауну с меня требуют к восьми утра. Я специально оторвал его от покера, чтобы он метал громы и молнии. Но потом посулил, что если он до восьми предоставит мне результаты вскрытия Брауна, я устрою, чтобы ослом занимался не он, а ветеринар. - Ваш отец сегодня и вправду в ударе, Эллери, - сказал сержант Велье. - Ну, ладно, пойду принесу вам пивка. Его массивная фигура исчезла за дверью на кухне. - В таком случае, желаю спокойной ночи, - сказал инспектор и поднялся. - Спокойной ночи, папа. Эллери уставился на клавиши своей печатной машинки. Неожиданное появление Велье путало все карты. Обычно сержант не был склонен к долгим беседам, но по вечерам, с кружкой пива в руке.., как знать... И почему он так долго не возвращается? Неужели заблудился в квартире, которую знает как свои пять пальцев? Эллери Квин закончил печатать предложение, столь спешно начатое перед приходом отца и сержанта. Тут Велье снова возник в дверях, держа в руках черный лакированный поднос, на котором стояли две кружки, миска с солеными крендельками и огромный кувшин с крышкой. - Что это у вас там? - удивленно спросил Эллери. - Я слил туда пиво из шести бутылок, - радостно заулыбался великан. Ведь что такое бутылка? Так, только горло смочить. Давайте-ка, убирайте все это дело в сторону. Эллери Квин расчистил место для подноса на столе. - Но мне еще надо работать, - запротестовал он слабо. - А, ерунда. Запишете все, что надо, завтра. Почему бы вам для разнообразия не встать разок утром, а? Велье поставил поднос на стол и налил из кувшина две кружки. Поднялась густая пена, и Велье положил на край своей кружки указательный палец. - Во, так не выльется, - пояснил он со счастливой улыбкой. - Знаете, Эллери, у меня все в полном порядке! - Да уж вижу, - хмуро отозвался Эллери. - Дело об убийстве Брауна уже практически раскрыто. - Вот как? Велье уселся на кушетку, потянулся за кружкой, наполовину осушил ее и повертел в рука'" - Его убила эта девица. - Какая? Та пикантная блондинка-физкультурница? - Да нет. Эта Портер. - В самом деле? А как вам удалось выяснить? - Следующим образом. Вы же знаете, что Никки Портер - подружка Барбары Браун. Вот она заявилась к ней и поняла, что полиция ищет Барбару. Девицы - они мигом соображают. Барбара терпеть не может своих стариков весь этот идиотский культ здоровья сидит у нее в печенках. Старик тоже ненавидит свою дочь. Значит, они решили, что полиция села им на хвост, чтобы вернуть Барбару домой. И решили использовать свой шанс. Сержант снова отхлебнул пива. - Козлом отпущения они решили сделать вас, - и, конечно, ни в коем разе нельзя винить вас за это, Эллери, - великодушно заметил он. - Эта Портер, значит, поехала с вами, спряталась за статуей в нише и выждала удобный момент. - Откуда вы знаете? - спросил Эллери Квин. - Потому что на статуе сзади мы нашли целую дюжину отпечатков пальцев этой девицы. - Дальше. - То, что она спряталась за статуей, доказывает преднамеренность ее действий. Она выждала, пока все уйдут из брауновской спальни, выбралась из своей засады, схватила с письменного стола нож для разрезания бумаг и перерезала Брауну горло. - У вас буйная фантазия, сержант. - А чего здесь фантастического? На столике в спальне мы тоже нашли отпечатки ее пальцев. Чем же это еще объяснить, мистер Квин? Мистер Квин даже не попытался найти другого объяснения. Он тупо уставился на пепельницу, наполовину полную окурков. Значит, они нашли отпечатки ее пальцев на статуе и на столе в спальне. Большой-то письменный стол он вытер. А что Никки дотрагивалась до стола в спальне, она не сказала. Она сказала только, что бралась за дверную ручку, обернув ее платком, и вот тебе, пожалуйста, новость... Да. Она, конечно, подслушивает сейчас под дверью и слышит каждое слово. - Похоже, вы и в самом деле нашли там кое-что, Велье, - согласился Эллери.. Только во втором часу ночи сержант Велье, наконец, отправился восвояси. Эллери Квин был совершенно измотан. Но у него было такое чувство, что Никки сейчас требуется моральная поддержка. Она, должно быть, умирает со страху. Он подошел к спальне и тихонько постучал. Никакого ответа. Он постучал чуть громче. Подождал, нажал на ручку, открыл дверь и в лунном свете увидел Никки, которая мирно спала, укрывшись покрывалом. На подушке разметались ее темные волосы. Он тихо-тихо затворил дверь. Ну и нервы у этой девочки! Он задумчиво потер подбородок. А почему бы ей, собственно, не спать? Он и сам устал, как собака. Он снял куртку, галстук и повесил на спинку кресла у письменного стола. Сел на кушетку, снял туфли и расстегнул рубаху. Взял домашний халат, сделал из него некоторое подобие подушки и сунул под голову. Бедняжка. Она оказалась черт знает в каком положении. Хуже не бывает. Он сам, впрочем, тоже. Ему придется совершить невозможное! Никки и мухи обидеть не могла! Чтобы понять это; достаточно хоть раз заглянуть ей в глаза - такие испуганные... Длинные пушистые ресницы. Глаза невинного человека.