Всю дорогу от министерства до дачи Дединец молчал. Ни с охранником-водителем не разговаривал, ни по телефону не звонил, ни по спецсвязи не соединялся. Сидел, откинувшись на заднее сиденье, закрыв глаза: то ли спит, то ли дремлет, то ли просто думает. В его возрасте, да еще перед пенсией, есть о чем подумать…
Участие в специальных операциях не способствует ни здоровью, ни долголетию, ни семейному благополучию. Жена выдержала десять лет – и это был рекорд.
– Я хочу жить нормальной жизнью, как все мои друзья и знакомые, – сказала Варвара, собирая вещи. – Впрочем, ты этого не поймешь, потому что у тебя нет ни друзей, ни знакомых. Да и жены у тебя нет, а у меня мужа: мы живем на разных планетах. Твоя планета Война. Ее вроде и нет, но она есть! Ты уезжаешь в командировки на войну, тебя привозят в госпитали с войны, ты хоронишь сослуживцев, которым меньше повезло в этих ваших командировках, ты спишь с пистолетом под подушкой, тебе снятся кошмары и ты периодически лечишь постстрессовый синдром, которым на войне награждают так же часто, как орденами и медалями… У тебя их, конечно, много, но что с них толку? Разве они заменяют здоровье? Возможно, и детей у нас нет из-за последствий этой проклятой тайной войны!
Что тут возразишь? Она была права.
– Я поняла, что этот кошмар никогда не кончится, и в один, далеко не прекрасный, день тебе повезет меньше, чем обычно, тебя похоронят в дешевом гробу, но под оружейный залп, а я останусь престарелой, никому не нужной вдовой! Зачем мне ненормальная жизнь с тупиком в перспективе? Нет уж, лучше я сейчас попробую построить семью заново, пока…
Варвара не закончила фразу, но бросила выразительный взгляд в зеркало, где отражалась тридцатилетняя стройная, симпатичная рыжеволосая женщина. У нее явно были шансы разложить пасьянс заново. Пока… Пока есть молодость и товарный вид.
После развода городская квартира отошла жене, а служебная дача стала для тогда еще сорокалетнего подполковника Дединца родным домом. Не отличавшийся компанейским характером и раньше, он стал совсем нелюдимым и практически полностью прекратил общение с окружающими. Впрочем, окружали-то его только сослуживцы: подчиненные и начальники. Но и в этой строгой вертикали внеслужебного общения не было. Во всяком случае, для людей. Лишь огромный кобель немецкой овчарки по кличке Сигнал был исключением.
Пес тоже служил в спецназе. Выслеживал подозреваемых, находил мины и тайники с оружием, иногда, когда отстреливавшегося из укрытия боевика надо было взять живым, его пускали на задержание. Он находил раненых, проносил в огневое кольцо боеприпасы окруженным группам… Скольких врагов он уничтожил, скольких своих спас! Мало кто мог с ним в этом потягаться, хотя жизнь человеческая и длиннее жизни собачьей раз в семь… Так что орденов и медалей у него должно было быть больше, чем у хозяина, во всяком случае – не меньше. Но если даже люди не всегда достойно отмечаются за боевые заслуги, то собакам наград, естественно, не дают. Сигнал выслужил установленные сроки и, в соответствии с не знающей сантиментов прагматичной армейской логикой, вместо почестей и сытой спокойной старости получил списание с довольствия и приказ об усыплении. Дединец, в очередной раз нарушив инструкцию, забрал его себе, что дало лишний повод позубоскалить над чудачествами генерала.
Теперь Сигнал охранял дом. Во всяком случае, сам он так считал. Спецдача имела и охранную сигнализацию, и собственную линию секретной связи, и круглосуточные наряды из опытных, хорошо вооруженных «спецов». Вряд ли старый пес мог внести достойный вклад в обеспечение генеральской безопасности. Да и за самим Сигналом, когда генерал отсутствовал, присматривал садовник и повар, отставной сержант Миша, когда-то наступивший на противопехотную мину, лишившийся ступни и уволенный в отставку. И Сигнала, и Мишу Артем Николаевич содержал за свой счет, что тоже вызывало шутки, когда он проходил по министерским коридорам. Правда, шутили за широкой спиной предусмотрительно тихо.
Хотя Миша в свое время был кинологом и долгие годы работал с собаками, Сигнала он побаивался: похожий на волка зверь хотя и получал еду из его рук, но не привыкал и, в отличие от своих собратьев, ни привязанности, ни симпатий к опекуну за кашу с тушенкой не испытывал. Смотрел строго, иногда скалил клыки, изредка предостерегающе рычал – коротко, но внушительно. Собака-то не простая, специально обученная, ее хрен прикормишь! Скольких шайтанов она загрызла, никто не знал. Но все понимали одно: Сигнал это не сторож, не поисковик – Сигнал это оружие. А оружие, оно оружие и есть: старый, списанный АК боевых способностей не утрачивает… Заряди его, направь на кого-нибудь, нажми на спуск – и сам в этом убедишься!