Я быстро забыл про фонарик и принялся исследовать все, чем застроили этот небольшой медицинский комплекс. Несколько стальных гаражей, сарай и деревянный коридор, уходящий в подвал главного здания. Возле входа стояла лавка, на которой сидя спал сторож. В руках у него застыла прозрачная стеклянная бутылка, а во рту болталась незажженная сигарета. В ногах ворочался плешивый пес. Блохи загрызали его, поэтому он часто поворачивался и с яростью вгрызался в собственный бок.
Рычал.
У пса не было ошейника, поэтому я подумал, что он бродячий, а когда подошел чуть ближе – он зарычал.
С остервенением.
После залаял. Со злостью, от которой я замер.
Бродячие псы так себя не ведут.
Сторож даже не пошевелился, а пес встал и осторожно пошел ко мне. Собачью морду перекосило оскалившейся пастью. Я отступил. Шаг назад. Два шага. Три. Я уже не замечал, как пячусь, не сводя глаз с собаки. Он приближался, меряя каждое движение. Почти полз, прижав хвост к земле.
Я пятился до тех пор, пока не споткнулся о камень. Зад сразу же ощутил весь рельеф земли под ногами, а пес бросился вперед. Должно быть, испугался резкого движения и решил напасть, чтобы не рисковать. Не упускать преимущество над почти поверженным врагом. Мне некуда было бежать, да и времени особо не было, поэтому я схватил то, что попало под руку, и выставил перед собой. В собачьей голове не успела пронестись мысль о приближающейся опасности. Только злость и страх, которые источало его тело. Пес взвизгнул, когда напоролся глоткой на сухую ветку. Теплая жидкость полилась мне на шорты. В нос ударил запах дерьма, а пальцы ног увязли в чем-то липком.
Я забыл о том, что нужно дышать.
Дышать – хорошо. Не дышать – плохо.
Голова закружилась, я откинулся на спину, уже не думая об испачканной одежде.
Дыши – это хорошо.
Я вдохнул и закашлялся. В груди что-то хлюпало. Как ботинок, полный воды. Чавкало и билось о стены закрытой банки моего естества.
Дыши. Если дышишь, значит еще живой.
Тело пса тяжело перевалилось на бок рядом со мной. Я встал и осмотрелся. Хотелось заплакать и побежать наверх к маме, но я не бежал. Отчего-то не бежал. Что-то влекло. Что-то, что находилось позади измазанного кровью и дерьмом трупа собаки, пьяного сторожа и хлипенькой дверки входа в подвал.
Я сбросил вонючие сандалики и босой подошел к двери. Дверь была незапертой. Я толкнул ее, и влажный холодок обдал лицо запахом застоявшейся плесени ржавых труб и стоящей воды. Слышалось течение и стрекот капель, ударяющихся о водную гладь. Лестница скрипела, а я надеялся не посадить занозу и не наступить на гвоздь, пока спускался вниз.
С каждой ступенькой запах усиливался.
Дыши ртом.
Дыши.
Кашель обратился першением. Зудом, который я никак не мог унять.
Раздражает.
Чешется, но ты не можешь почесаться.
Я попытался прочистить горло, но получил только жуткую боль, которая охватила глотку, а после покрыла ее чем-то чужеродным, что изменило мой голос до неузнаваемости. Он стал хриплым и непривычным. Я произнес пару слов. Совсем негромко, но быстро оставил эти попытки, стараясь продвигаться дальше.
Оступившись, я полетел вниз, надеясь не сломать шею. Все произошло быстро. Я и сам не заметил, как уже болтыхался на небольшой глубине сточных вод. Сначала мне показалось, что я тону, но быстро нащупав бетонное дно, я поднялся и осторожно пошел сквозь заплесневелый смрад, преодолевая неожиданно возникшее чувство отвращения, которое старалось пересилить даже мое неумное любопытство.
Мне представилось, что я тот самый исследователь в шляпе и с хлыстом из старого фильма на видеокассете, который мама включала мне, когда я становился диким и неугомонным. В том фильме он тоже пробирался по каким-то подземельям, а сопровождал его мальчик в полосатой кепке. Вот так команда. Мне всегда хотелось быть тем мальчиком, который идет следом за умным и опытным ученым. Искателем приключений. Героем. Это чувство исчезло с первым шагом, который я сделал по шершавому холодному дну затопленного подвала, гадая, что ждет меня впереди.
Было темно, но я не знал из чего сделать факел. В фильмах его всегда делали из палки и какой-нибудь тряпки, которая загоралась точно по волшебству. Я не знал, где мне найти палку и тряпку. Не знал даже, где мне добыть огонь, чтобы поджечь их и не поджариться самому. Я ничего не знал о том, как быть искателем приключений, но хорошо знал, что делать дальше.
Идти.
Просто идти.
Делать шаги.
Мерять ими это гниющее дно.
Я должен быть храбрым. Должен быть сильным, чтобы дойти, ведь в конце меня ждет награда. В конце всегда ждет награда. Я не знал, что это за награда, но звучало хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но правда меня не заботила. Лишь истина, которую я обнаружил в третьем помещении за массивной дверью, которая почти сгнила из-за воды. Она была испещрена дырами, которые проделали голодные крысы, подобно дорогой кусок гниющего сыра. Несколько грызунов еще плавало рядом со мной. Пищали, норовя ухватить меня за руку или забраться своими шустрыми лапками мне на шею. Большинство голохвостых наблюдали за мной с большой ржавой трубы под потолком. Их мелкие глазки внимательно следили. Иногда они попискивали, будто поддерживая собратьев, покоряющих местные зловонные волны.