Уокер покачал головой:
— Мусульмане бегут в одну сторону, индусы в другую… Дороги будут забиты испуганными, злыми людьми. Это слишком опасно.
— Что ж, меня вы убедили. — Эдвард предложил локоть Лидии. — Не очень-то и хотелось. Вот успокоится все, тогда и выедем. Достойно.
— Но наши рикши уже ушли, — всполошилась Лидия.
— Ничего, что-нибудь придумаем. Всего хорошего. — Эдвард дотронулся до козырька шлема, и они направились к сидевшему в сторонке рикше.
— Чертова Империя, — объявил Билли.
— Билли! — упрекнула я, пряча улыбку.
— А что? — удивился он. — Так папа сказал.
Я взглянула на мужа:
— Ты же знаешь, он всему подражает.
— Господи, извини. — Мартин пожал плечами. — Мне не следовало так говорить.
Билли мгновенно дернул плечом:
— Господи, извини.
Я сердито посмотрела на Мартина, но он уже повернулся к Уокеру:
— Мне это не нравится, но в том, что вы говорите, есть смысл. Не хотелось бы застрять где-нибудь.
— Вот теперь и вы это поняли. — Уокер потрепал Билли по голове: — Возвращайся к своему чота хазри, маленький сахиб.
— Моя мама делает сладкий чай.
Джеймс еще раз пощекотал его под подбородком и ушел.
— Хорошо, что мы его встретили. Могли бы попасть в переделку. — Я чмокнула сына в щеку, и он довольно засмеялся. — Ладно, Плутишка, давай покормим этот пустой животик чем-нибудь вкусным.
Мартин недоуменно уставился на нас и покачал головой:
— И ты радуешься? Ей-богу, Эви, иногда я тебя не понимаю.
Глава 8
Я согрела воду на старой плите, открыла банку подслащенного концентрированного молока и отсыпала Билли пригоршню фисташковых орешков — пожевать, пока заварится чай. Он тут же угостил Спайка и принялся громко хрустеть. Я налила в кружку чаю, добавила густого сладкого молока, и мы все сели за стол. На веранде тихонько постукивали бамбуковые подвески. Я заметила, что вчерашнего мусора уже нет, а значит, Рашми, увидев, что в доме никого, вынесла ведро и тоже ушла. Накануне все произошло так быстро и в такой суете, что я даже не отправила записку в деревню. С другой стороны, это означало, что Хабиб, ничего не знавший о нашем предполагавшемся отъезде, придет, как обычно, готовить обед. Поскольку кухня примыкала к дому и мы с самого начала почему-то решили есть там, где готовим, то его присутствие в доме в нерабочее время выглядело неуместным.
После завтрака Билли поиграл в рикшу, катая на веранде Спайка и прокладывая маршрут между горшками с цветами и плетеными креслами. Время от времени он кричал «Привет» или «Намасте!» подбиравшейся к веранде обезьянке.
— Ты только их не трогай! — предупредила я.
— Знаю-у-у! — отозвался он.
Я улыбнулась, вернула деньги в жестянку из-под чая и принялась разбирать чемоданы. Что-то отправлялось в ящики комода, что-то — на вешалку в альмире.[11]
Я убрала в шкаф свое шелковое, лимонного цвета, сари, на мгновение представив, как иду в нем на коктейльную вечеринку, — экспат, вернувшийся домой из далекой страны и с упоением рассказывающий всем желающим об индуистских храмах, раскрашенных слонах и удивительных, живописных обычаях. Спасибо Джеймсу Уокеру, уберегшему нас от поспешного бегства. Пряча письма в ящик с трусиками и бюстгальтерами, я испытала чувство облегчения, словно избежала некой опасности. Через несколько дней Мартин успокоится и все будет хорошо.
Из-за раннего подъема, скомканного завтрака и напряженного ожидания на железнодорожной станции Билли быстро устал и ко второму завтраку уже клевал носом. Он всегда с нетерпением ожидал появления разносчика с его доверху нагруженной тележкой. Корзинка с деликатесами была для Билли чем-то вроде сундучка с сокровищами. Открывая дверцы, он никогда не знал, что обнаружит в том или ином отделении. «Уууу, райта![12] О, нут! Пакоры! Личи!» Больше всего Билли радовался, находя пихирини — легкий пудинг с кардамоном и молотыми фисташками. В тот день, однако, он почти уснул над лакомством, так что мне пришлось взять его на руки и отнести в постель. Я накинула сетку, закрыла голубые ставни, переключила на медленный режим вентилятор, а когда повернулась, Билли уже спал, подложив под щеку ладошку. Я просунула руку под сетку, намотала на палец прядку волос и, поцеловав ее, вышла из комнаты.
У себя в спальне я достала из ящика связку писем и некоторое время смотрела на них. Писем было всего четыре, но их разделяли месяцы, и если эти две женщины называли друг друга сестрами, то и писать они должны были чаще. Вернув письма в ящик, я прошла в кухню и принялась за поиски тайника: проводила ладонями по стене, проверяла на прочность бетонные швы, но никаких признаков пустоты не обнаруживала — кирпичи держались крепко, ничто не сдвигалось, не шевелилось. Пришлось расширить область поисков, распространив их на другие стены.
12
Индийское блюдо из мелко нарезанных огурцов, помидоров, перца, мяты и т. д., заправленное йогуртом. Подается с карри.