Для Центральной Америки отсутствие флота было особенно плачевным, так как нормальных дорог в этом регионе не существовало[9]. Поэтому будущие республики были оторваны друг от друга, что поощряло патриархальное местничество и сепаратизм. Даже о событиях в столице вице-королевства – Мехико – жители Никарагуа узнавали спустя недели, а то и месяцы.
Колониальная администрация обирала генерал-капитанство Гватемалу еще и с помощью порченой монеты. Серебряные песо чеканились в Мексике (где были огромные залежи серебра), а после того как они в обращении стирались и теряли часть веса, их сплавляли в Гватемалу. Тамошние жители протестовали, однако власти заставляли принимать неполноценные деньги специальными указами.
Чем дальше от Мехико, тем меньше людей жило на перешейке между океанами и тем беднее они были. По данным на 1824 год, в Коста-Рике («богатый берег» по-испански) проживало не более 70 тысяч человек. Туда ссылали проштрафившихся чиновников. Там же приобретали наделы те, кто не имел денег, чтобы вернуться в Испанию. В Никарагуа в том же году жили примерно 207 тысяч человек[10], 40 % из которых были индейцами, остальные – белыми, креолами (испанцы, родившиеся в Америке), метисами.
В Никарагуа, как уже упоминалось, было два крупных города, постоянно соперничавших друг с другом. Богатая Гранада экспортировала свою аграрную продукцию через озеро Никарагуа и реку Сан-Хуан. Люди там были побогаче, и местные землевладельцы придерживались консервативных взглядов. В Леоне было много лиц свободных профессий (адвокаты, мелкие торговцы, учителя, студенты), и город гордился либеральным мировоззрением. Леон торговал продуктами животноводства, прежде всего шкурами.
Индейцы жили практически так же, как и до испанского завоевания. Они владели землей сообща. Периодически местные органы власти наделяли отдельные семьи землей из общинного фонда – эхидо. Испанцы защищали общинное землевладение. Так было проще собирать налоги (община была в этом смысле, как и в России, связана круговой порукой). К тому же сами испанцы в ходе Реконкисты[11] предпочитали размещать поселенцев общинами на отбитых у арабов землях, поэтому совместное землевладение было им знакомо.
Земли в Никарагуа было много, а свободной рабочей силы не было вовсе. Такое положение дел наряду с превалированием общинного сельского хозяйства у коренных жителей (земли эхидо нельзя было продавать) сдерживало образование крупных латифундий. Самые богатые семейства Никарагуа поражали европейских путешественников довольно бедной обстановкой своих домов, лишенных такой привычной для магнатов Старого Света роскоши.
Общество было сельским, патриархальным. Государственная власть находилась в далекой Гватемале, поэтому главной опорой был глава семейного клана. Сыновья, даже женившиеся и имевшие собственных детей, должны были беспрекословно подчиняться отцу. У женщин никаких прав не было вовсе, и они редко покидали дом. Даже на семейных трапезах они часто сначала обслуживали главу клана, а сами потом ели и пили отдельно. Католическая церковь всячески поддерживала такой порядок вещей.
Колониальное общество было кастовым, и в нем царил неприкрытый расизм. Высшие должности в госаппарате могли занимать только испанцы. Они же доминировали среди высшего духовенства. Креол мог дослужиться до заместителя мэра (алькальда) крупного города или до среднего офицерского чина в армии. Метисы занимались бизнесом, в основном аграрным. Кто-нибудь из них мог стать мэром небольшого поселка или деревни. Интересно, что метисы ненавидели индейцев, и эта ненависть была взаимной. Первые причисляли себя к потомкам завоевателей. Вторые презирали полукровок за отказ от традиционных индейских ценностей и подобострастие перед белыми пришельцами. Испанцы использовали расовую вражду в своих целях, действуя по принципу «разделяй и властвуй».
Почти весь XVIII век Испания воевала, причем очень неудачно. По Утрехтскому миру (по которому британцы захватили Гибралтар) Англия получила право раз в год посылать в испанские колонии в Америке корабль для коммерческой торговли[12]. Таким образом, монополия Мадрида на торговлю с собственными колониями была сломлена. На самом деле кораблей с туманного Альбиона было значительно больше, и на всем центральноамериканском побережье расцвела контрабандная торговля с англичанами.
9
От северной до южной границы генерал-капитанства было около полутора тысяч километров бездорожья.
11
Так назвался процесс отвоевания христианами земель у мавров на Пиренейском полуострове в VIII–XV веках.