И девушка поспешно зашагала в противоположную сторону. Ей необходимо хоть немного привести себя в порядок. Она не вызовет жалости в том, кого любит, не попросит подачки одним своим видом, а наоборот — докажет, что способна сама позаботиться о своем завтра. Пусть это будет обманом, зато Лаэрт не заподозрит ее морального и физического упадка.
Преодолевая вдруг возникшую ломоту во всем теле, Сандра юркнула под арку в длинном сером доме из белого кирпича, и ее шаги застучали по скрипучей деревянной лестнице. Голова отяжелела, будто налилась свинцом, и в висках стучали противные молоточки — наверняка она успела простудиться.
Распахнув дверь в свою комнату, девушка порывисто вошла и, не видя ничего вокруг, направилась к тумбе, в которой припрятала более холодную, но все же и более добротную одежду, подаренную «добрым» покровителем. Ее руки судорожно копошились в ворохе тканей, отыскивая подходящий наряд, когда случилось самое страшное.
— Куда ты пропала, мой друг? Я уж истомился тебя ждать. Вечно ты убегаешь!
Сандра дернулась и, выпрямившись, застыла. «Мой друг!» От этого обращения у нее уже мороз по коже пробегал. Век бы не слышать этого слащавого голоса!
Приобняв девушку за плечо, Герберт Лабаз оттеснил ее к стене. Его пронырливые, наглые губы попытались завладеть ее губами, но Сандра вырвалась с такой силой, что он невольно растерялся.
— Что за детские выходки, Александра? Ты же пропадешь без меня, как ты это не можешь понять своей хорошенькой, умненькой головкой? Разве мало тебе доказательств моей преданности? Я готов еще не раз жертвовать своей репутацией ради тебя! А это немало, поверь мне. После того случая я даже не знаю, как показаться в родных стенах — жена меня растерзает!
— Прошу, уйдите! — взмолилась девушка, подняв на него покрасневшие глаза. — Нам обоим будет лучше!
Но Герберт, кажется, даже не пытался ее понять. На его лице блуждала обыкновенная улыбочка, а его тон годился для светской беседы. Отчаянные мольбы не тронули загрубелого сердца.
— Разве ты еще не поняла, что мне от тебя нужно? Может, поговорим начистоту?
— Уйдите, — с горечью повторила Сандра. — Забирайте все свои подарки — мне от вас ничего не нужно! — Она выгребла содержимое тумбочки на пол и отошла в сторону.
Герберт удивленно приподнял одну бровь:
— Думаешь, я так просто отступлюсь?
— Почему вы не одумаетесь? — с неожиданным воодушевлением откликнулась девушка. — Почему не вернетесь домой, не начнете наконец честную жизнь? Почему все время кого-то обманываете?!
Прежняя игривая улыбочка слетела с его лица, как ненужная маска; уголки губ рванулись вниз, в глазах вспыхнул недобрый огонь.
— Ага! Значит, и ты утверждаешь, что мне пора на покой? Что я стар, никому неинтересен, ни на что не способен?! Ты вынуждаешь меня, дорогуша. Я хотел по-хорошему!
Сандра даже не успела ни о чем подумать, ничего предпринять, как очутилась в цепком капкане. Она дернулась, попыталась увернуться; ее без того отяжелевшая голова больно ударилась о стену, руки беспомощно замолотили воздух — девушка ощутила себя жалкой букашкой, ногтем придавленной к оконному стеклу.
— Отпустите, мне нужно идти, — промолвила она, с трудом переводя дыхание.
— Куда это тебе нужно идти? На свидание с неверным мужем? С человеком, который даже не умеет драться по-мужски?! — ядовито заметил Герберт, пытаясь сломить мятеж.
— Прошу вас, одумайтесь, ведь вы… вы… — В одном слове заключалось ее спасение, но язык онемел и отказывался повиноваться. Все зашло слишком далеко, и ее запоздалое признание теперь вызовет оглушительный шок, подобный обрушившейся с горного склона лавине. Рой мыслей вдруг смолк и оборвался — Сандра почувствовала странное оцепенение, будто ее тело уже не принадлежало ей; жар, бьющий откуда-то изнутри, притуплял непристойные прикосновения — она лишь с небывалой отчетливостью видела все свои прежние ошибки, за которые теперь нужно было нести ответ…
Словно сквозь завесу сна Сандра увидела, как отворилась дверь и на пороге возникла расплывчатая фигура. Девушка уже не сопротивлялась — нет, она не смирилась; только у нее больше не было сил.
50
Кто-то вошел в комнату, но Герберт не мог этого видеть. Придавленная к стене девушка жалобно посмотрела на невольного свидетеля ее позора — наверное, пришел кто-то из соседей. Но зачем звать на помощь? Все считают ее развратницей, недостойной даже жалости, — кто станет ей помогать? Кто станет защищать от всемогущего покровителя?
Но что же это?! Сандра напрягла зрение, стараясь разглядеть возникшую на пороге фигуру. «Мама, — подумала она и сама удивилась своим мыслям. Это походило на сон, но девушка точно знала, что видит свою мать. — Прости меня, ведь я была такой глупой, такой самонадеянной… Я осмелилась ослушаться тебя! Я все это заслужила, я…»
Герберт Лабаз почувствовал, что зажатая им в тиски Сандра, негромко вскрикнув, обмякла в его руках.
— Что вы делаете? Отойдите от нее! — тут же раздалось сзади.
Женщина в балахоне и грязно-сером платке, небрежно покрывающем ее седые волосы, ворвалась в комнату и вырвала бесчувственную девушку из рук незадачливого ловеласа… Впервые в жизни Герберт решительно не знал, что делать. «Моя репутация погибла, — мучительно подумал он. — Что я наделал? Баба сейчас поднимет шум!» Но то, что случилось дальше, вовсе заставило господина Лабаза схватиться за сердце…
Оттащив Сандру на кровать, странная особа пыталась привести ее в чувства: дула на лицо, хлопала по щекам — и при том не обращала никакого внимания на смятенного Лабаза, будто тот обратился в невидимку. Женщина была всецело поглощена состоянием несчастной девушки, и когда мужчина с виноватой улыбкой осторожно приблизился к ней, надеясь с помощью денег замять скандал (это единственное, что сгоряча пришло ему в голову), она взглянула на него с таким недоумением, что Герберт растерялся.
Женщина подозрительно рассматривала его лицо, будто оно показалось ей знакомым, а Лабаз даже не мог пошевелить рукой, чтобы извлечь деньги из своего бумажника и с тем удалиться. Этот жуткий взгляд пронизывал его насквозь! Что-то дрогнуло в чертах незнакомки, и Герберт увидел в них то ли испуг, то ли возмущение, но тут же явственно услышал, как чей-то голос четко произнес его имя, призывая к ответу:
— Герберт? Ты?..
Он попытался изобразить удивление, но ничего не вышло. Он увидел перед собой вовсе не незнакомку — морщины будто разгладились на печальном лице, и Герберт наконец узнал ее, узнал с неизведанным доселе испугом, как никогда ощутив собственную ничтожность…
Мужчина попятился к стене, судорожно ослабив ворот рубашки; затем перевел взгляд на лежащую на кровати девушку, и чудовищная догадка озарила его смятенные мысли.
— Не может быть! — прошептал Герберт, хватаясь за голову…
Скандала не произошло. Упреков тоже не последовало — видно, с годами притупляются даже самые глубокие обиды. Около кровати сидели двое одиноких, постаревших людей, не в силах заговорить и посмотреть друг на друга. Между ними лежала невесомая, словно пушинка, девушка, которая теперь объединяла их. Она до сих пор не пришла в себя, все усилия оставались тщетными.
Герберт Лабаз не пытался расспрашивать — ему и так все стало понятно без слов; не спешил умалить своих поступков — он не находил им оправдания; не просил прощения — он его не заслужил. Посмотрев на Сандру другими глазами, ему стало омерзительно вспоминать свою беспутную жизнь… Что он сделал по-настоящему хорошего за все долгие годы? Ничего. Заслужил ли он любовь своей жены и сына? Нет. Всю жизнь Герберт Лабаз метался между двух огней — между семьей и своими пристрастиями, а в итоге оказался у разбитого корыта. Быть может, одумайся он раньше, эта несчастная девочка, лежащая сейчас на кровати, преданно любила бы его, называла отцом… А так — впереди лишь старость, одиночество и пустота.
— Августа… — начал было Герберт, но даже звук собственного голоса испугал его. — Я и пальцем не тронул ее…
Женщина вздрогнула, поглядела на него пустыми глазами и вновь склонилась над дочерью.