— Быстро же пошла реакция, — и Антон сунул ему телефон с открытой статьёй. — В "Звёздном экспрессе" утром дали материал, остальные сайты тут же подхватили и перепечатали.
Больше всего Белецкий боялся, что в СМИ просочится что-нибудь, связанное с их с Кети поцелуем. Тогда, действительно, вовеки будет не отмыться от всей этой грязи…
Реальность оказалась куда более прозаичной, хоть и всё равно мерзотненькой.
Некий бывший однокурсник, скромно пожелавший остаться неизвестным, делился впечатлениями от встречи и крыл Белецкого на чём свет стоит. “Он из всех нас — наименее талантливый”, “пробивался всегда за счёт смазливой внешности”, “ничего из себя не представляет как артист”, “зашкаливающее самомнение, самовлюблённость и высокомерие”, “любимчик Мастера, чем бессовестно пользовался, с трудом переползая с курса на курс” — вот только малая часть тезисов, которыми была под завязку набита эта статья. Уязвлённое самолюбие и неприкрытая зависть так и хлестали из текста.
— Нехило ты там кому-то по мозолям потоптался своим присутствием, — покачал головой Антон, когда Белецкий молча вернул ему телефон. — Бомбануло так бомбануло… Сразу видно, талантливый и успешный человек писал, — он язвительно хмыкнул. — Какой мощный высер!
— Что там, пап? — пискнула Дашка, но он только успокаивающе махнул рукой:
— Даже и обсуждать не стоит.
Белецкий действительно не собирался переживать по этому ничтожному поводу. Единственное, что было неприятно — так это то, что бывший однокурсник сохранил в тайне своё имя. Подозрение волей-неволей падало на всех — анонимом мог оказаться и Генка Огурцов, и даже Жорка Иванов… все те, кто ещё вчера братались с ним и клялись в том, что студенческая дружба не ржавеет.
— Да ведь сразу ясно, что такие встречи никогда не заканчиваются ничем хорошим. Обязательно будут сравнивать свои и чужие успехи и брызгать желчью… На хера ты вообще туда попёрся?! — с досадой воскликнул Крапивин.
— Веришь, нет… — вздохнул Белецкий, — со вчерашнего дня сам бесконечно задаю себе этот вопрос.
Из театра они вышли втроём.
— Извини, — сказал Дашке Белецкий, приобняв её за плечи, — я сегодня безлошадный, так что не смогу отвезти тебя домой.
— Да какие проблемы, господи, — она пожала плечами. — Я девочка большая, на такси спокойно доберусь, даже не волнуйся. Ну, или Женьке сейчас звякну, он за мной заедет, если у него нет срочной работы…
Жених дочери был программистом, работал не в офисе, а из дома, и преимущественно ночами.
При их появлении со скамейки возле служебного входа поднялась одинокая женская фигура. Белецкий подумал было, что это какая-нибудь заждавшаяся поклонница (у остальных, видимо, не хватило терпения торчать здесь до победного конца), но тут свет фонаря упал ей на лицо, и он понял, что это Кетеван. Кетеван, которая, должно быть, весь день провела как на иголках, ожидая его звонка.
— Я… пыталась тебе дозвониться, Сандро, — сказала она негромко. — Но у тебя что-то с телефоном… Он всё время недоступен.
Дашка и Антон с любопытством уставились на незнакомку. Белецкий полез в карман, достал трубку и убедился в том, что мобильник попросту разряжен.
— Прости меня, Кети, — произнёс он в сильнейшем раскаянии. — Я так замотался сегодня, совсем вылетело из головы, что должен был тебе перезвонить…
Дочь и режиссёр деликатно отошли в сторону на несколько шагов, чтобы дать им возможность поговорить.
Плечи Кетеван безвольно опустились, но Белецкий торопливо заверил:
— Нет-нет, всё в порядке! Я имею в виду, по твоей проблеме… Вас ждут в клинике шестого, то есть послезавтра. Подъезжайте с сыном к десяти утра, со всеми документами. Скорее всего, сразу и госпитализируют, чего тянуть. Пока обследуют, пока суд да дело…
— Послезавтра? — переспросила она почти шёпотом, словно не верила в то, что их так легко согласились принять. Он по-своему истолковал её тон и виновато развёл руками:
— Извини, но раньше никак не получится. Мой врач сейчас в командировке в Риге.
— Да это неважно, неважно… — горло её перехватило спазмом. — Ты уверен, что нас будут там ждать? То есть… они действительно согласились?
— Уверен, — подтвердил он, виновато улыбнувшись. — Прости ради бога ещё раз, я заставил тебя ждать и нервничать. Просто, понимаешь… был тяжёлый день. Я, конечно, по-любому перезвонил бы тебе позже, но… понимаю, как ты волновалась.
— Спасибо, — выдохнула она дрогнувшим голосом. — Спасибо тебе…
— Послушай, — он вспомнил о том, что со вчерашней ночи не давало ему покоя. — Тот поцелуй в ресторане… он был заранее спланирован? Ты предварительно обсуждала это с Анжелкой?
Она даже отшатнулась.
— Нет, конечно! С чего ты взял?.. Это вообще спонтанно получилось. Анжела тут совсем ни при чём. В смысле… она не знала, что я это сделаю. Не могла знать.
— Тогда я вообще ничего не понимаю, — он растерянно потёр виски. — Кто-то ведь должен был успеть заснять тот недолгий момент, словно был предупреждён о нём заранее…
Белецкий был уверен, что Галинка получила именно фото. Она не поверила бы простым словам.
— Ладно, забудь, — махнул он рукой, заметив, что Кетеван выжидающе смотрит на него. — С этим я сам как-нибудь разберусь…
Увидев, что они закончили разговор, Антон немедленно пустился в наступление:
— Саня, может, ты нас познакомишь, а? Такая очаровательная женщина… я сражён в самое сердце.
Кетеван взглянула на него в некотором испуге, удивлённая столь откровенным напором. Годы жизни с Асланом заставили её совершенно забыть о том, что такое прямолинейные мужские комплименты.
— Это Кетеван. Антон, наш режиссёр. Ну, а это Дашка… моя дочь, — послушно представил их друг другу Белецкий.
— Дочка Анжелы? — Кетеван вежливо улыбнулась. Дашка и Белецкий обменялись понимающими взглядами.
— Моя дочь, — с нажимом повторил он.
— Кетеван… Вы, должно быть, грузинка? — неожиданно поинтересовался Антон.
— Да, — коротко отозвалась она. Тот закатил глаза и буквально застонал в экстатическом восторге:
— О-о-о… Я влюблён в вашу страну, ваш народ, вашу кухню и ваше гостеприимство!
— Очень рада за вас, — сдержанно откликнулась Кетеван.
— И кинематограф, кинематограф!.. Как вам фильмы Левана Когуашвили? Особенно “Слепые свидания” и “Прогульщики”… А “Мандарины” Зазы Урушадзе?
— Я их не видела, — призналась Кетеван в некотором смущении.
— В самом деле? — поразился Антон. — А вы из какого театра?
Кетеван с растерянностью оглянулась на Белецкого.
— Я не играю в театре.
— Да ладно? — не поверил он. — С такой-то внешностью и статью? По вам плачут театральные подмостки! Или вы звезда экрана? То-то я смотрю, мне ваше лицо будто бы знакомо…
— Я вообще не актриса.
Принялся накрапывать дождь.
— Я сегодня один за рулём? — подходя к припаркованной неподалёку машине, поинтересовался Антон, окидывая взглядом компанию. — Что ж, давайте развезу вас всех по домам, пока я добрый…
— Спасибо, Тоха, мы на такси доберёмся, — отказался Белецкий.
— Тогда вы, Кетеван? — галантно предложил он.
— Не стоит беспокоиться, — категорически отклонила она его предложение. — Я на метро.
— Да перестаньте. До метро ещё дойти надо, незачем вам под дождём мокнуть… Что же вас муж не встречает?
— Если это такая неуклюжая попытка выяснить, замужем ли я, то сразу говорю — нет, — сухо отозвалась Кетеван. — А сейчас извините, мне некогда с вами болтать. Меня дома сын ждёт.
Она торопливо попрощалась со всеми и скользнула в арку, ведущую из внутреннего дворика театра на улицу.
— Антон, что это сейчас было? — озадаченно спросил Белецкий. — Ты что, пытался кадрить Кети?
— Ты же видишь, она не оставила мне ни малейшего шанса… — с досадой застонал режиссёр. — Какая женщина, а! Слушай, она действительно не замужем?