— Вот у неё бы и поинтересовался… — немного струхнув, отозвалась Анжела.
— Скажи, ведь ты не могла знать того, что Кети вдруг полезет целоваться… Как тебе удалось уловить этот кратковременный момент? У меня это со вчерашнего дня из головы не выходит… Не знала ведь?
— Конечно, не знала, — откликнулась она, помедлив. — Поэтому я просто сняла ваш танец на видео… от начала до конца. Начала снимать, даже не подозревая, до чего вы в итоге “дотанцуетесь”.
— Вот как… И затем ты отправила этот видеофайл моей жене?
— Я поступила умнее. Просто заскринила момент с поцелуем, это было легко сделать — нажать на паузу в нужном месте и… — она не договорила. Всё и так было ясно, как день.
— Дай телефон, — повторил Белецкий. Анжела, уверенная в том, что терять ей больше нечего, послушно протянула ему трубку.
В мессенджере моментально отыскалось нужное сообщение среди "отправленных"… Фото, запечатлевшее объятия Белецкого и Кетеван, их соединённые губы… всего лишь миг, но какой красноречивый, если не знать, не видеть и не понимать контекста!.. Фотографию Анжела сопроводила язвительной припиской: "Юношеская наивность и безграничное доверие — это прекрасно, деточка. Но быть слепой глупо и унизительно".
Вот и всё. Вот так, собственно, оно и случилось. Белецкий несколько раз перечитал этот короткий текст, затем поднял глаза на Анжелу и очень тихо спросил:
— Почему?
— Кети моя подруга… — залепетала она неуверенно. — Я просто хотела, чтобы она была счастлива…
— Да чушь это всё, Климова, — быстро, со злостью, перебил он её. — Никогда она не была тебе настоящей подругой. Ты же никого в жизни не любила и не любишь, кроме самой себя. Так что на чувства Кети тебе плевать. На мои — плевать, никакого счастья ты нам с ней не желаешь, ты никому не можешь искренне его желать. Просто ты ненавидишь Галю и мечтаешь разрушить наш брак. С самого начала ты её терпеть не могла, я же помню… Вот только за что? За то, что она моложе и красивее? За то, что искренне меня любит, как и я её?.. Хрена с два Кети твоя подруга! — повторил он в ярости. — Она-то, может, и считает тебя таковой… А ты просто тупо используешь её в своих целях — ну как же, ведь такая прекрасная возможность рассорить меня с женой, не правда ли?! О самой Кети ты думаешь в последнюю очередь.
— А почему я должна о ней думать? — зло прищурилась Анжела. — Ты прав, меня раздражает эта роковая красотка, на которую ты, как полоумный, пускал слюни столько лет. Всегда раздражала. Подумаешь — звезда курса, любимица Мастера! Только и умела, что жопой крутить, ни мозгов, ни особого таланта… Ты порядком утомил всех своими страданиями по этой выскочке. Ах, у Сашеньки личная драма! Ах, у него такая большая и трагичная любовь!.. Ну прямо-таки рыцарь печального образа.
Он замер, поражённый этим открытием.
— Ты ведь… просто ненавидишь нас всех, да? В особенности — меня?
— Да, тебя я больше всех ненавижу, — со свистом выплюнула она ему в лицо. — Ты с самого начала меня бесил. Этакий мажорчик, которому всё дано по праву рождения. Это нам нужно было карабкаться, пробиваться куда-то, набивать шишки и ломать кости… Ты же сразу, одним махом, получил всё: внешность, московскую прописку, талант, а потом и славу…
— По-моему, это достаточный повод для ненависти?
— О, мой дорогой, ты не давал мне расслабиться — постоянно подкидывал всё новые и новые поводы! — расхохоталась она. — В особенности, когда предложил мне фиктивный брак… Как же ты раздражал меня тогда, весь такой порядочный, благородный, разочарованный… облагодетельствовал по полной, ничего не скажешь!
— Могла бы не соглашаться. Смешно выходить замуж за человека, который тебя так бесит. Тем не менее, после нашего развода ничто не помешало тебе крыть меня во всех интервью на чём свет стоит и называть подлецом за то, что я бросил тебя одну с ребёнком, — напомнил он.
— Да потому что ты просто не оставил мне выхода! — она уже почти кричала. — Ты… унизил меня этим браком, а затем и разводом, ты ещё больше меня растоптал… Ты же совершенно не интересовался мной, как женщиной.
— Но ведь и ты меня не любила…
— При чём тут любовь?! — завизжала она. — Ты готов был трахать любую особь женского пола, встретившуюся на твоём пути, но при всём этом я тебя не привлекала вообще. Мы и переспали-то с тобой в первый раз только с моей подачи… сколько у нас всего было? Три раза за целую супружескую жизнь? Это дикое оскорбление для любой женщины, удар по самооценке…
Невыносимо было выслушивать этот поток обвинений, замешанный на лютой ненависти, смотреть на перекошенное лицо бывшей жены. Белецкому хотелось заткнуть уши и закрыть глаза, а лучше — поскорее вернуться домой и принять душ, чтобы смыть с себя весь этот негатив, давивший буквально на физиологическом уровне. Но, похоже, Климова ещё не высказалась до конца. Её несло.
— Потом ты пошёл в гору, стал сниматься всё чаще… Твои поклонницы дежурили под окнами и круглосуточно названивали по телефону, мне даже пришлось отключать его, чтобы звонки не потревожили Дашку… А я всё глубже и глубже увязала в болоте. В этой трясине! В довершение всего, ещё и дочь в тебе души не чаяла. Это стало просто насмешкой судьбы… Дашка любит тебя, всегда любила больше, чем меня, свою родную мать! Ты всегда был ей ближе и пользовался её безграничным доверием и обожанием… Даже когда она узнала правду о том, что ты её усыновил, и пережила первый шок, всё равно ты навсегда остался для неё на первом месте. Ты отнял у меня моего собственного ребёнка, слышишь, Белецкий?
— Ты сама её у себя отняла, — произнёс он почти с жалостью. — Вместо того, чтобы постараться хотя бы раз выслушать Дашку и понять, ты постоянно настраивала её против меня, обвиняя во всех смертных грехах…
— А потом, — перебила его Анжела, практически не слушая, что он говорит, — ты сосватал мне эту роль в российско-американском проекте…
— Да здесь-то что тебе не так?! — воскликнул он. — Наоборот, ты стала после выхода фильма вполне успешной и узнаваемой…
— И всё равно вчера в ресторане, когда ты соизволил явиться, — её губы искривились в злой презрительной усмешке, — всё внимание сразу переключилось на тебя… ты же у нас — главная звезда! — добавила она язвительно.
Его вдруг осенило.
— Эта статья от лица “бывшего однокурсника”, пожелавшего остаться неизвестным… тоже твоя работа?
Она с сожалением покачала головой.
— Нет… я понятия не имею, кто её автор. Им мог быть любой из нас. Но лично я согласна с каждым словом этой статьи.
Некоторое время Белецкий молча вглядывался в лицо бывшей супруги, словно в лицо незнакомки. Этот человек, оказывается, тайно ненавидел его столько лет подряд… и только встреча выпускников стала, наконец, последней каплей, которая переполнила чашу этого безумного, больного, жестокого саморазрушения.
— Что? — вызывающе спросила Анжела. — Не нравлюсь?
— Мне-то казалось, что это я идиот, — он покачал головой. — Растратил половину своей жизни впустую, прежде чем начал потихоньку забывать о несчастной любви. Ты же превзошла меня: полжизни упиваешься не любовью, а ненавистью…
— Вот только мораль мне не надо читать! — она вскинула подбородок.
— Я не читаю. Просто хочу предупредить… — и тут вдруг Анжела поняла, что недооценила противника. Ей казалось, что он вполне спокоен и контролирует себя… а сейчас он приблизил к ней лицо, и она со страхом осознала, что он разъярён до безумия. В его глазах полыхало такое пламя, что она всерьёз испугалась, что он может её убить.
— Не дай бог ты когда-нибудь ещё возникнешь в моей жизни, — шёпотом, чтобы не сорваться на крик, предостерегающе произнёс он и с силой, крепко сжал её плечо — так, что Анжела не могла ни дёрнуться, ни отшатнуться.
— Не дай бог затронешь Галю — хоть прямо, хоть косвенно. Я не стану повторять дважды. Малейшая осечка с твоей стороны и… я сделаю так, что тебя больше вообще никогда и никуда не будут приглашать сниматься. В момент скатишься на то же дно, где была. В то самое болото, которое тебя так пугает!