- Красивые туфли, Санечка?
От неожиданности я вздрогнула, но тут же улыбнулась:
- Да, очень красивые.
- Твои ровесники, верно. А вон как сохранились, что в таких и тебе теперь не стыдно ходить было бы.
Не стыдно! Еще бы! Да я и мечтать о таких не могла. Они, верно, стоили три моих месячных зарплаты в ассоциации. Но вслух эти мысли я озвучивать не стала. Агата Аркадьевна с туфель переключилась на истории из своей молодости, и мы проговорили с ней почти три часа. За окном темнело, я отправилась готовить ужин. После ужина мы снова смотрели «Культуру», а в десять часов я сделала Агате Аркадьевне укол, пожелала спокойной ночи и отправилась в свою новую спальню. Стоило мне перешагнуть порог своей комнаты, как на меня всей тяжестью навалилась усталость. Она казалась попросту невыносимой, и, наверное, если бы я легла в этот момент на пол, то так бы там и уснула , в одежде, не дойдя до кровати. Это было странно, потому что я привыкла работать до поздней ночи, а сегодня я толком ничего не делала. Я переоделась, посидела немного с книгой и, собираясь ложиться, спать, подошла к двери. Не знаю, что сыграло здесь большую роль- слова Малинина или нечто интуитивное, но дверь я заперла. На обе защелки. И только после этого легла в кровать и погасила ночник.
Первая ночь моя в этой квартире оказалась спокойной, я сразу же уснула крепким сном без сновидений и проспала до самого утра, едва проснувшись от звука будильника. Я переоделась, посмотрела на запертую дверь и рассмеялась своему вчерашнему порыву. Что за глупость пытался внушить мне Малинин?
Агата Аркадьевна уже бодрствовала, сидя на кровати в изящной ночной рубашке. Я пожелала ей доброго утра, помогла переодеться и пересесть в кресло-каталку. Потом заправила постель и отправилась заниматься завтраком. Агата Аркадьевна подъехала к зеркалу возле серванта и стала пудриться, и надевать свои перстни. После завтрака она достала из комода большую пластиковую коробку, доверху заполненную лаком для ногтей. Наверное, лицо у меня было такое же, как вчера, при виде туфель. У меня с самого приезда был один незаметный бежевый лак, которым я красилась крайне редко. Здесь же были баночки на любой вкус- розовые, бордовые, красные, темно-зеленые, золотистые и серебряные. Чтобы совсем не опуститься в глазах клиентки, я ушла на кухню мыть посуду, а из пластиковой коробки тем временем появилась бутылочка со смывкой для лака. Агата Аркадьевна безжалостно стирала свой красивый бордовый лак, по дому расплывался стойкий запах ацетона. Уже через пару дней я поняла, что ей доставляет удовольствие сам процесс, и она может перекрашивать ногти по несколько раз на дню. В этот раз она выбрала шоколадный лак с золотым вкраплением, методично покрыла ногти в два слоя, и спрятала коробку со своими сокровищами. Потом она села смотреть очередной концерт по «Культуре», а я, убедившись, что пока ей не нужна, принялась за генеральную уборку.
Для начала был тщательно отмыт коридор. Я отчистила от вековой пыли шкафы, натерла до блеска зеркало на стене, вымыла пол и даже выбила ковровую дорожку. Протерла книги, вымела паутина из углов и даже занялась ванной. Закончила я уже после обеда, но, как ни странно, была еще полна сил. Квартира сияла чистотой и Агата Аркадьевна впечатлилась моим трудом. Когда мы пообедали, она попросила:
- Санечка, посидите со мной, Вы с утра убираетесь, наверное, устали.
Я согласилась, села рядом с ней в кресло и время, как и вчера, потекло незаметно. Мы говорили обо всем, иногда, как мне казалось, даже слишком откровенно. Но слова лились сами собой, нестройным потоком, словно мне всегда хотелось этим поделиться. Агата Аркадьевна рассказывала о своей молодости, о том, как поступала в театральное училище, потом передумала и поступила в медицинское. И я слушала, как завороженная. Казалось, что у Агаты Аркадьевны был врожденный дар привораживать слушателя. Часы показывали девять вечера, когда мы наговорились. От ужина моя клиентка отказалась, я помогла ей подготовиться ко сну и отправилась к себе в комнату. Как и вчера, стоило мне переступить порог спальни, на меня навалилась усталость. Мне снова хотелось опуститься на пол и уснуть прямо здесь. Я с трудом заставила себя переодеться в пижаму и дойти до кровати. Уже устроившись под одеялом, но еще не выключая ночника, я вдруг подумала о двери. Вокруг было темно и мысль о том, чтобы запереть ее, вновь казалась привлекательной. Я встала с постели и заперла дверь на обе защелки, а после легла и сразу же провалилась в сон.
На этот раз во сне мне пришло видение. В белой дымке, похожей на туман, стояла молодая девушка в льняном платье, у нее были красивые черные волосы, ниспадавшие на покатые плечи. Сначала она стояла ко мне спиной, а потом резко обернулась и начала идти прямо на меня, протягивая ко мне бледные тонкие руки. Лицо у нее было миловидным- голубые глаза, розовые губы, никакой косметики. Она что-то говорила, но я ничего не слышала, а она все протягивала руки, и мне стало по- настоящему страшно. Я попыталась отвернуться, чтобы не видеть ее, но у меня ничего не вышло. Когда она почти дотронулась до меня, я проснулась с криком. В спальне было темно, за окнами стояла безлунная ночь, фонарь возле дома давно потух. Лишь старинные часы размеренно тикали, успокаивая меня. Сердце колотилось в груди, но я не могла понять, что меня испугало. Сон не был похож на кошмар, но отчего-то меня бросало в дрожь от одного воспоминания о незнакомке. Я встала с постели и прошлась по комнате туда-сюда, желая избавиться от наваждения. Часы громко тикали и от этого звука мне становилось спокойнее, я была уже готова лечь обратно, но в этот момент в коридоре что-то зашуршало. Шорох становился все громче, а потом резко прекратился. Я постояла возле двери, перебирая в голове догадки. Может быть, что-то упало со шкафа? Книга? А может, здесь водятся мыши? Дом был старым и здесь, наверняка, могли завестись незваные гости. Я твердо вознамерилась завтра же купить мышеловок и расставить под шкафом, когда звук возобновился. Но теперь он был похож на шаги. Они были тихими, едва различимыми, но не прекращались, будто кто-то ходил по коридору – от двери до гостиной, и обратно. Мне стало не по себе. Агата Аркадьевна не вставала уже давно, следовательно, кроме меня в доме ходить было некому. Во мне боролись два желания- отпереть дверь и пойти проверить коридор, и зарыться под одеяло и не вылезать до утра. Но на деле я никак не могла отойти от двери и просто стояла, прислушиваясь. Шаги прекратились. Я перевела дыхание и стала потихоньку отходить в сторону кровати, когда в дверь что-то заскреблось. Это было похоже на звук наждачной бумаги. Я уже села на кровать и не могла пошевелиться, только внутренне радовалась, что дверь заперта. Звуки прекратились. Несколько минут я сидела, прислушиваясь, а потом легла и погрузилась в сон.