Но с горем пополам уговорил деда прекратить добычу и двигать домой.
Но прежде, чем мы тронулись в путь, я всё-таки задал вопрос, который крутился на языке уже не первый день, что неожиданно закончилось, можно сказать, разговором по душам.
— Дед, а почему ты с такими богатствами не переехал жить куда-нибудь в более цивилизованные места?
— Цивилизованные. Ишь, слова какие выучил, — по обыкновению пробурчал дед и надолго замолчал. Я уж подумал, что все, на этом ответ и закончится, но нет. Дед, как-то мотнул головой, как будто отгоняя неприятную мысль и начал рассказывать.
— Ты, Сашка, наверное, думаешь, что я всю жизнь прожил в нашей деревне? — он лукаво на меня посмотрел и продолжил. — Нет, в свое время, когда я еще был молод, довелось мне пожить в большом городе и даже гимназию там закончить. Отец, царствие ему небесное, твой прадед, был в свое время очень уважаемым мастером-оружейником в Туле, у которого не гнушались заказывать оружие очень важные люди.
Жили мы всегда в достатке, как говорится, не зная нужды, потому я и отучился в гимназии.
Дед прервался на минуту, будто вспоминая дела минувших дней, снова встряхнул головой и продолжил.
— Не знаю я точно и в деталях, как все произошло на самом деле, отец не любил об этом вспоминать и говорить, но кое-что по верхам я все-таки тогда уловил. Подвел под монастырь батю его лучший друг. Как уже сказал, я не знаю деталей, там что-то было связано со срочным заказом, который не удалось выполнить вовремя, но мы в одночасье лишились всего имущества и пошли по миру. Более того, нас даже из Тулы проводили, да так, что ушли в чем были. Рассказывать, как мы выживали, я не стану, скажу только, что из всей нашей семьи в семь человек в живых остались только мы с отцом. Во время скитаний я и разочаровался в людях, да и отец тоже.
— Подрабатывая на заводе уже в этих краях, мы познакомились с охотником из нашей с тобой деревни, октец починил для него кое-какое снаряжение, капканы, если быть точным. Вот за работой и разговорились. Оказывается, у них в деревне совсем недавно умер старый кузнец, и селение осталось без специалиста. Охотник, глядя на то, как сноровисто отец работает с железом, предложил ему перебраться к ним в деревню. Он не обещал золотых гор и прочих благ, как это бывает, вполне честно рассказал об условиях жизни в затерянном среди лесов селении, и отцу это понравилось.
— Вот тогда мы, посовещавшись, и перебрались в деревню, где мы живем сейчас. Тебе пока этого не понять, слава Богу, не пришлось еще разочаровываться в людях, но здесь мы обрели покой. Здесь я женился, похоронил отца, жену и твоих родителей. Были тут и хорошее, и плохое, но я точно не променяю свою деревню, ставшую мне родной, на любые блага, что бы мне ни сулили. Вот так вот, внук, не нужно мне золото с каменьями, некуда мне это тратить, а возвращаться в цивилизованные места, как ты говоришь, я не хочу и не стану.
Да уж, помотало моего деда, похоже, немало он горя видел. Я, честно сказать, в прошлой жизни тоже немало пережил, но это не идёт ни в какое сравнение с тем, что я только что услышал. Пусть рассказал он все без деталей, но благодаря хорошей фантазии додумать, как это было на самом деле, несложно. Правда один вопрос не давал мне покоя. Где Урал, куда в своих скитания забрались дед с прадедом, и где Москва, в которой живут родственники. Почему тогда после изгнания из Тулы они сразу не направились к родне? Об этом я и спросил деда.
— Нельзя было идти к родне. Такие силы нас гнобить начали, что и родственники могли пострадать, поэтому мы уходили как можно дальше от цивилизации.
Вот же зацепило деда словечко, теперь везде его сует с ехидцей.
По дороге домой я чуть ли не все время анализировал жизнь пацана до моего появления, вернее свою здешнюю жизнь, ведь пацан это я.
Дед, который воспитывал меня здесь, из-за своего настороженного, если не сказать хлеще, отношения к людям, воспитал пацана настоящим нелюдимым бирюком. Вылепил свое подобие, иначе и не скажешь.
С самого раннего детства пацан отличался неуступчивостью, был неразговорчивый и не признавал никаких авторитетов, кроме деда. Как в любой деревне, среди молодежи есть заводилы, авторитеты и вообще желающие показать свою крутость за счет других. Пацана все это не касалось. Дрался он всего несколько раз за всю жизнь, но этого хватило, чтобы к нему в принципе не лезли. Он сам по себе, деревенская молодежь сама по себе. Мало того, что он всегда отличался недюжинной силой, так к тому же в драке всегда шел до конца и не стеснялся использовать подручные средства. Вот и получилось так, что вроде и не авторитет, но трогать его себе дороже.