На мгновение я даже подумал, не шутит ли он, или, возможно, преувеличивает. Я поднял глаза на Ралдорона, ожидая, что он рассмеется, а затем продолжит излагать свои варианты стратегий.
Смеха не последовало. Все собравшиеся лишь кивнули в знак признания того, что наступила искомая точка в этом процессе.
— Сколько у них времени? — спросил Азкаэллон.
— Следующее заседании на их флагмане, — ответил Сангвиний. — На нем я предъявлю ультиматум.
Это прозвучало буднично, как смертный приговор миру.
— Все или ничего, — произнес я вслух. Я ни хотел этого. Все взгляды обратились ко мне, и мне захотелось соскользнуть под стол и исчезнуть.
— Совершенно верно, летописец, — сказал Сангвиний, наконец-то изобразив что-то похожее на улыбку, хотя его словах не было и намека на юмор. — Думаю, ты наконец-то начинаешь понимать нас.
Глава шестая
Затем наступил период неопределенности, последний рывок перед падение молота. Я помню, как горячо желал, что Иллехи одумались. Я уже видел достаточно собранной силы легионы, чтобы понять, что идти против Кровавых Ангелов глупо, а из-за поведения примарха на последней совете, я и вовсе стал опасаться полной демонстрации силы.
Однако, мне всё еще нужно было выполнять свою работу. Я наблюдал и записывал, чтобы получить полное представление о легионе, готовящемся к войне, в которой, как я надеялся, он не станет учавствовать. Я поговорил с десятками служащих разных рангов. Они были трудолюбивыми, способными, несколько сдержанными, и иногда презрительно относились ко мне и моей задаче. Их преданность своим хозяевам Астартес была абсолютным — я никогда не слышал даже шепота недовольства в сторону Космодесантников. Я связывал это с обычаями Баала: хотя не все из них были выходцами с Баала, культура и традиции того мира привилась в легионе. У них было практически религиозное отношение к воинам, которых они вооружали, кормили и снабжили. Для них они являлись источником гордости, и я представлял, что отдаленная, слабая раса отбросила свои недостатки и стала участником в великих галактических начинаниях. Их жизнь на этих кораблях была тяжелой, с суровыми наказаниями за любую промашку, но я никогда не слышал жалоб. Они часто говорили, что это суровая галактика, и только сильные достойны жить в ней.
Пока хронограф отчитывал время ультиматума Сангвиния, я пытался установить контакт с истинной боевой силой легиона, с самими Астартес. Мои первые попытки сразу же отвергли — никто из них не желал иметь со мной ничего общего. Все они были заняты своими предбоевыми ритуалами и приготовлениями. Бел Сепатус, один из тех, кто состоял в почетной гвардии самого примарха, не ответил на мои попытки установить контакт, несмотря на то, что он разрешил мне это делать на Баал Примус.
Я мог бы оставить все как есть, но не стал. Я давил, уговаривал, цеплялся за любое слабое проявление доброжелательности, пока не стало легче уступить, чем продолжать сопротивляться. В конце концов палубный мастер, ответственный за один из сотен уровней подготовки, сдался, поговорил с один из своих мастеров, который поговорил со своими, и я понял, что некоторые двери наконец-то начали открываться.
Так я познакомился с Аэлионом. По званию он был обычным космодесантником, хотя, на самом деле, для этих бойцов не существовало такого понятия, как «обычный». Он был уроженцем Терры, что в те дни становилось все более редким явлением — на поздних этапах Крестового Похода легион постоянно пополнялся новобранцами с Баала. Он являлся членом девятого тактического отделения седьмой роты, одного из многочисленных отрядов, размещавшихся в пещерных внутренностях «Красной Слезы». Когда я нашел его в одной из глубоких ям под энегинариумом, он заканчивал тренировку. Мне потребовалось много времени, чтобы найти его, и к тому времени, когда пришел, я уже вспотел и запыхался.
Я наблюдал лишь последние несколько минут его тренировки, но этого оказалось достаточно, чтобы выбить из меня последние остатки духа. Он сражался не с одним из себе подобных, а с боевым сервитором. Машина была чудовищных размеров — я даже подумал, не было ли его первоначальное тело телом космодесантника — и покрыта толстой броней. Его рост составлял около трех метров, и около двух в ширину, в полностью закрывающем все шлеме и несколькими видами оружия, заканчивающимися множественными лезвиями. Немногочисленные участки мышц были пурпурно-малинового цвета, что свидетельствовало о том, что его кровь заполняли стимуляторы, а сложную броню покрывали пучки силовых блоков и приводных ядер. Его броня выглядела менее утонченно, чем силовая, но я сомневался, что она могла оказаться намного менее мощной — во всех смыслах и целях, это был полноценный макет космодесантника, заточенный под один аспект боя: расходный материал, тестируемый в узких параметрах своей конструкции.