Они встретились в большом зале, освещенном свечами на подставках и украшенном знаменами, которые несли в предыдущих кампаниях. Когда мы вошли в комнату, я почувствовал слабое покалывание сенсорных экранов на моей коже. Как только тяжелые бронзовые двери были закрыты, даже шум двигателей военного корабля, всегда присутствующий на большинстве палуб, исчез. Астартес стояли свободным кругом, Сангвиний в дальнем конце, слуги и я отошли подальше в тени.
— Есть дополнительная информация? — спросил примарх Канио, своего мастера связи.
— Ограниченные данные о силах ксеносов, — ответил Канио.
— Мегафауна, внешне напоминающая паукообразных, состоит из нескольких взаимозависимых гнезд. Нет подтвержденного интеллекта высшего порядка, но разум очень отзывчивый и в высшей степени агрессивный. Запрошена дополнительная информация.
— И мы закончили здесь? — спросил Сангвиний, повернувшись к Ралдорону.
— Не совсем, — ответил Первый капитан. Несколько областей еще предстоит умиротворить — Ауксилия не сможет справиться со всеми. Планы по сбору на Кайвас также сдвинуты. Сангвиний кивнул, затем задумчиво склонил голову. Я слышал, как другие много говорили о Кайвасе, поскольку сражения за Илех постепенно угасали. Это было следующее большое событие, крупное сражение, которое Никея отложила, сражение с врагом, который всегда был самым стойким и опасным, — с зеленокожими. Лунные Волки были назначены для продолжения кампании, всего лишь одной из многих операций по зачистке после Улланора, но мало кто сомневался, что это станет мероприятием с участием нескольких легионов. Учитывая близость Сангвиния и Гора, Кровавые Ангелы уже хватались кусали удила, чтобы сделать ход.
— Эти планы пока останутся там, где они есть, — сухо сказал Азкаэллон. — Воитель уже перевел на Один-Сорок-Двадцать.
— Всегда впереди, брат мой, — выдохнул Сангвиний, прежде чем поднять взгляд и сцепить руки. — Его присутствие приветствуется, как и присутствие Третьего, но честь требует мести. Мы пойдем.
Несколько кивков, бормотание согласия.
— Мы не можем обогнать остальных, — сказал Сангвиний, — нет, если оценки их позиций точны, но мы можем отстать вплотную. Я не хочу, чтобы посторонние уничтожили тех, кто это сделал.
Вот оно, снова что-то готовое улететь во внезапный холод. Один момент, такой же теплый и гениальный, как и все остальное, следующий — что-то более низменное, более простое. В обоих случаях спусковой крючок был один — оскорбление чести, оскорбление недостойным убийством. Я думал тогда, что это было что-то существенное для них. Их ярость на войне была не случайной, не следствием нестабильности темперамента. У неё были правила, у неё были границы, но она также глубоко укоренилась в старых идеях. Месть, боевые кодексы, братство. Мне было интересно, какое наследие дало им это — Баал или Терра.
— «Красная слеза» уходит, — сказал Сангвиний. — Другие последуют за вами, как только операции здесь будут завершены. Первый капитан, вы составите приказы. Ралдорон поклонился.
— Мы сожжем двигатели, — заключил Сангвиний, понизив голос. — А потом мы сожжем этот мир. Пощады не будет, ксеносов не осталось в живых.
Глава 10
Их называли Мегарахнидами. Название им подходило, хотя и не полностью передавало истинную отталкивающую чужеродность. Даже самые обычные особи достигали огромных размеров, гораздо выше и тяжелее космодесантника. У них было восемь конечностей, четыре из которых они использовали для передвижения по отвратительным лесам шипящей травы, а остальные четыре венчали ужасающе острые лезвия, способные рассечь керамит. Я никогда не мог понять, где кончается их хитиновое тело и начинается броня. Мне было непонятно, откуда вообще взялась такая броня — мы так и не обнаружили мануфактуры в их мире, даже после того, как придали большую его часть очищающему огню.
Однако, они были не простыми животными. Они общались друг с другом, устанавливали ловушки, имитировали нашу тактику. Их аппетит к насилию казался практически безграничным, и они никогда не падали духом даже перед нашими самыми яростными атаками. Чем глубже мы проникали в их мир, тем чаще уничтожали странные полубиологические узлы, которые, казалось, управляли буйной погодой, и тем сильнее они наступали на нас. Я сам видел в действии более крупных особей — крылатые стаи плотоядных ужасов, более громоздких и раздутых страйдеров, которые жертвовали скоростью ради тяжелой брони.
Ходили слухи, что в бесконечных зарослях скрываются чудовища размером с титана, способные противостоять «Полководцам», которые так впечатлили меня во время первой поездки на фронт.
Все мы, и я в том числе, быстро поняли, что довело Хитаса Фрома до отчаяния. Все вокруг было враждебным. Флора мерзкой, она заглушала свет и закрывала все поле боя удушающим занавесом из жестких, похожих на паутину ветвей. Погода представляла опасность, порождая колоссальные электрические бури, которые выводили из строя датчики и препятствовали пополнению запасов. Даже уничтожение огромных костяных деревьев, которые имели какую-то трудноопределимую связь с погодными явлениями, не гарантировало надежной защиты — целые роты могли оказаться в изоляции и в тяжелом положении, если внезапно приходил штормовой фронт.
Поэтому тактика Легиона неустанно менялась. Оглядываясь назад, можно сказать, что первоначальная высадка Фрома была жалко мала, оставляя пехотные отряды уязвимыми для быстрых и скоординированных атак волн ксеносов. Командиры быстро учились, используя средства, которые прибывали одно за другим с орбиты. Первыми появились мобильные броневики, высаживающиеся в опасном месте только после того, как наземные войска прорвали шторм. Как только боевые машины были введены в строй, можно было всерьез приступать к тактике выжженной земли. Я и понятия не имел, сколько именно контейнеров с прометием было сброшено на поверхность — Сорок-Двадцать, но это могли быть реки и озера. Трюмы пустотных танкеров опустошались, их содержимое переливалось в тяжелые ленждеры и по спирали отправлялись вниз, к охраняемым комплексам, которые мы выстроили в самом сердце жутких лесов. Затем огнеметные группы расходились веером, загоняя свои танковые колонны глубоко в ущелья, придавая все огню и наполняя воздух клубящимися облаками черной золы. Только когда огромные участки были очищены, техножрецы позволили высадить Титанов, после чего убойная мощь возросла в геометрической прогрессии.
Однако из всего оружия, которое мы доставили, самыми эффективными при любых обстоятельствах оставались роты космодесантников. Илех был для них пустяковым заданием, но здесь они столкнулись с врагами, такими же смертоносными и могущественными, как и они сами. Они показали себя достойно. Я стал свидетелем действий всех трех присутствующих легионов и едва мог выбирать между ними. Дети Императора показались мне самыми расчетливыми — они были так же счастливы сражаться на расстоянии, как и идти в рукопашную, и во всех случаях хорошо выбирали свою тактику. Лунные Волки были более агрессивны, часто отказываясь от запланированных артиллерийских ударов, чтобы быстрее добраться до ксеносов. Однако первенство, должно было остаться за Кровавым Ангелами, которые сражались на протяжении всей компании с почти безудержной жестокостью. Для них это было личным, и так оставалось на протяжении всей кампании. В ходе конфликта они потеряли гораздо больше воинов, чем три роты, которые изначально его разожгли, но это не имело значения. Их подстегивали не отдельные смерти, а принципы, удар по их чести. Они не отличались сентиментальностью — они знали, что их судьба — умереть в бою, важен лишь был способ. Достойная смерть. Благородная смерть. А не из-за небрежного планирования или неясных целей.