Стрелок нашего «Носорога» начал стрелять из своего болтера. Ветер выл вокруг нас, когда жуткий пейзаж ксеносов загорелся. Я слышал стрельбу из более тяжелого оружия «Лэндрейдеров», видел ослепляющую вспышку выстроенных лазпушек. По мере того, как на место было брошено больше танков, заградительный огонь становился более яростным, испепеляющий дождь из снарядов и энергетических лучей, которые испепеляли местность перед нами.
Я думал, что ничто не сможет этого пережить. Думал, что мы беспрепятственно доберемся прямо до вершины хребта, такова была интенсивность огня. Поэтому, когда произошел первый сильный удар, я содрогнулся всем своим телом. Шасси «Носорога» качнулось так резко, что я подумал, что нас сейчас опрокинет на крышу.
— Что это было? — спросил я.
— Ксеносы, — мрачно ответил Энарио. — Пытаются нас опрокинуть.
Сколько весил «Носорог»? Двадцать, тридцать тонн? Мы так же шли на большой скорости, и мощные двигатели несли нас вперед, но что-то ударило по нам так сильно, что мы чуть не перевернулись. Я крепче сжала свои ремни и попыталась не думать об этом.
К тому времени стало совершенно понятно, что подъем по склону будет не таким легким, как я надеялся. Мегарахниды высыпали отовсюду, чтобы дать нам отпор, вырывались из своих горящих травянистых лесов и бросались прямо на наступающие танки. Я видел все это лишь мельком, проносящееся и размытое движением, но этого оказалось достаточно, чтобы оценить некоторые элементы. Это были массивные существа, едва ли меньше транспортных средств, на которые они нападали, полностью бронированными серыми панцирями и с жужжащими когтями, которые мелькали в дыму, прежде чем нанести удар. Я видел, как два ксеноса врезались в бок «Лэндрейдера» всего в нескольких метрах от меня, сбив его с пути и пробив броню. Я видел, как другие существа пролетали низко, а их тонкие крылья вибрировали в смоге, в сумасшедших интерференционных узорах. На некоторых обрушился поток болт-снарядов, превратив их в разлетающиеся куски брони и хитина, но другие прорвались, вцепившись в колонны танков и прогрызая внешние пластины.
Атака набирала темп, продвигаясь к вершине, даже когда все больше ксеносов выскакивало из теней или пикировало из-за грозовых облаков. Вспомогательные боевые корабли зависли над головой, сбросив в ад еще больше «Лэндрейдеров», и затем выпускали длинные ракетные очереди, прежде чем отступить в безопасное место. Давление ксеносов становилось все плотнее по мере того, как все больше и больше из них вступали в бой, врезаясь телами в транспортные средства, прежде чем обернуть вокруг них длинные сегментированные конечности. В результате этой тактики десятки из них были раздавлены гусеницами, но если они пробивали топливный бак или попадали в реакторы, то результаты были пылающие — колоссальные взрывы, от которых высоко в воздух взлетали обломки.
Я стиснул зубы. Я был очень напуган, ожидая в любой момент услышать сильный треск от удара другого ксеноса по нам. Слуги вокруг меня спокойно покачивались с оружием в руках, совершенно невозмутимые. Теперь все сводилось к цифрам и срокам. Танки продвигались так близко к месту назначения, как только могли, извергая свой груз только в том случае, если казалось, что атака может заглохнуть. Даже внутри вибрирующего корпуса «Носорога» я чувствовал концентрацию химических веществ в воздухе — стреляные гильзы болтеров, ускорители лазерных пушек. Кровавые Ангелы выпускали безумное количество боеприпасов, расчищая пути вверх и сквозь растительность, разрывая на части тела мчащихся ксеносов, когда они дико вступали в бой, толкая, толкая, сильнее и быстрее.
Я услышал, как по связи затрещал приказ на высадку, и понял, что момент настал. Не для меня, конечно — они бы не доверили мне вести настоящие бои — но для сотен и сотен воинов Астартес, готовых устремиться вперед. Мой «Носорог» продолжал скрежетать, даже когда транспорты вокруг меня поворачивались и разгружались, высыпая космодесантников в ад, как мусор из контейнера. Затем огонь из дальнобойного орудия стал поистине катастрофическим, усиленной запросами по воксу, а также многочисленными болтерами. Я наблюдал, как астартес выпрыгивали из все еще движущихся танков, немедленно переходя на бег, стреляя быстро, но разборчиво, лавируя между мерцающими стеблями и кострами, сражаясь с визжащими мегарахнидами, когда те дергались и метались, чтобы вступить в бой. Бойня быстро перешла к рукопашному бою клинками — вспыхивали энергетические поля, взрывались огнеметы, глухо стучали щиты. Это выглядело беспорядочным, запутанным, абсурдно жестоким, но это было не так, совсем нет — даже мой нетренированный глаз мог видеть, как тщательно отделения поддерживали друг друга, захватывая позиции, вырубая врага, даже когда другие отделения обходили их с флангов.
Танки, выгрузив свое содержимое, начинали стрелять, добавив веса потоку снарядов. Объединенные войска продвигались вверх по хребту, неся потери, но ни разу не увязая, пока мы не достигли вершины и не ворвались на плато впереди.
Только тогда мой «Носорог» свернул в сторону, позволив авангарду должным образом оторваться. К тому времени количество высадившихся было поразительным — по моим оценкам, развернуто десять тысяч пехотинцев и несколько сотен действующих танков. Эти огромные силы были полностью необходимы: скопления ксеносов казались еще более многочисленными. Я отрегулировал дальность действия своего видоискателя и просканировал широкую равнину, кипящую телами мегарахнидами и серыми конечностями, пробивающимися сквозь пламя и смог. Все они стремились добраться до захватчиков. Из мрака проступили более крупные силуэты, все еще на вдалеке, но быстро приближаясь — огромные конструкции с выпуклыми туловищами и шипастыми конечностями, кричащие в унисон с легионами меньших существ у их ног. Казалось, что погодные системы наверху, каким-то образом действовали в унисон с ними, потрескивая и пылая, когда орда ксеносов впадала в неистовый апоплексический крик.
Это была первая по-настоящему масштабная битва, свидетелем которой я когда-либо стал. Возможно, и моя последняя. Открытая местность простиралась перед нами на километры, почти безликая, если не считать пылающих травяных лесов. Насилие было повсюду, от горизонта до горизонта, заполняя обзорные экраны и заставляя тактические табло шипеть от перегрузки.
Однако я видел, как он прибыл. Вы не могли этого не заметить. Он не спустился с воздуха в великолепии, хотя мог бы это сделать — он продвигался пешком вместе со своими войсками, направляясь вверх по склону вместе со своими «Херувимами» в терминаторской броне. Мне все это казалось величественным и в высшей степени архаичным, как забытый древний военачальник Терры, шагающий со своими верными слугами. Когда сражение достигло своего апогея, я снова отметил, что Кровавые Ангелы предпочитают ближний бой. Я догадывался, что они могли бы отступить и позволить своим мощным пушкам и болтерам сделать всю тяжелую работу, но они никогда этого не делали. Везде, где можно было подойти вплотную и перекрыть пространство для перемещения, они так и поступали. Вы могли бы возразить, что это лучшая стратегия для борьбы с инопланетным врагом, который был невероятно быстр на средних дистанциях и, казалось, мог уклоняться даже от меткого огня, но я чувствовал, что дело не только в этом. Им больше нравилось сражаться лицом к лицу. Они жили ради этого. Убийства значили больше, если они сопровождались смесью крови и запекшегося хитина ксеносов, растекшейся по лезвию клинка и костяшкам пальцев перчатки. Это не были простые солдаты, которых согнали на фронт и заставили воевать. Это были мастера насилия, которые не жили ни для чего другого. Меня всегда приводила в замешательство сама идея — мы строили самое светлое будущее для всего человечества, но сначала нам нужно было искалечить и генетически перестроить несколько сотен тысяч из нас, чтобы битвы закончились быстрее.