Каждая песня Веты превращалась в скандал, каждое интервью обсуждалось неделями. Главным рефреном «пятиминуток ненависти к Вете Штерц» была, конечно, тема папиных денег, и полная вседозволенность — Вету действительно никто не трогал, тогда как кого-то другого призвали бы к ответу и за меньшее. Вета подобные предположения не опровергала, и не подтверждала, тем самым подливая масла в огонь всё новых скандалов и сплетен. Её популярность держалась уже восемь лет, и не собиралась стихать, наоборот, она росла. Последняя песня Веты, «Служанки здравого смысла и верные дщери морали», собрала за двое суток почти десять миллионов просмотров. В песне Вета откровенно глумилась над неким усредненным офисным коллективом, состоявшим из «очень правильных женщин», а в клипе показывалась подноготная этих женщин, настоящий сборник пороков и гнили — измены, обманы, подлоги, отцы, воспитывающие чужих детей, шантажи, алкоголь, показные походы в церковь, и чуть ли не в следующем кадре — почти голые посиделки в бане, в компании чужого мужа. При этом Вета умудрялась балансировать на тончайшей грани, отделявшей искусство — к которому она себя относила — и лютый кринж, от которого делалось не по себе, и начинали гореть от стыда от уведенного уши, и хорошо, если только уши. Баланс этот Вета держала безупречно, надо отдать ей должное, и злопыхатели, пытавшиеся как-то достать Вету, всегда оказывались в проигрыше.
Она была богата. Очень богата, и давно уже не отцовские деньги делали Вету той, кем она в данный момент являлась. А у богатых, как известно, всегда есть свои причуды, и причудой, если это можно так назвать, известной скандальной певицы Веты Штерц стала конспирология. Ей уже давно наскучил и осточертел обыкновенный мир, в котором она жила, ей хотелось быть причастной к чему-то необычному, нереальному, тайному — и в этом своем желании Вета тоже преуспела, равно как и во всех остальных. Вета принялась искать свою личную «темную сторону», и отыскала.
Сперва были «пристрелки», поиск подходящих сообществ, причем обязательно в реале, не в сети. Сеть — это решето, небезосновательно считала Вета, тут ничего не скроешь. Поэтому на встречи она сперва стала отправлять слегка загримированную под себя свою же секретаршу (которая была рада стараться, зарплата, которую ей платила Вета, была такая, что даже говорить страшно), и лишь потом, убедившись в безопасности, стала наведываться на такие встречи сама. Конечно, не на все подряд. Разумеется, у Веты были осведомители, которые предупреждали её, что там-то и там-то лучше тогда-то и тогда-то не появляться. Подобные встречи были запрещены, незаконны, и этим они для Веты оказались особенно притягательны. Секс, вечеринки, поездки, другие страны, веселые компании — всё это приелось, и не вызывало интереса, а вот там, на этих встречах, Вета видела людей, вызывавших у неё жгучее любопытство. Они — знали. Они действительно что-то знали, и ей очень хотелось знать — тоже.
Конечно, здоровый скептицизм не оставлял шанса девяноста процентам теорий, о которых говорили в сообществах, но вот оставшиеся десять процентов… определенно, в этом что-то было. Вета слушала о множественности вселенных, о том, что мир — на самом деле вовсе не летает в космосе, а словно бы находится в огромном пузыре, отделенный от других таких же образований некой силой, ей казалась привлекательной теория об искусственных горах, и искусственной планете, правда, через какое-то время эти теории ей разонравились, зато появилась иная идея — Вета решила попробовать заново обрести себя, потому что небезосновательно предполагала, что она чем-то отличается от других людей, и отличается сильно. К моменту встречи с Ари единомышленников она уже не искала. Она искала нечто большее, то, что чувствовала интуитивно, и то, что все никак не могло облечься в слова.
— Так как вы познакомились? — спросил Скрипач, после того как Ари завершил свой рассказ. — Да, девушка действительно неординарная, это мы уже поняли. Но главного ты так и не сказал.
— Она первая ко мне подошла, — Ари улыбнулся. — Встреча уже закончилась, мы разговорились. Я дал ей номер, она позвонила, мы пересеклись на следующей встрече. А потом… потом я решил, что надо немного поторопить события, и кое-что ей объяснил. В том числе, про неё саму.